то же размышление, которое приводит к каким-то окончательным выводам, попросту недостаточно серьезно и глубоко, хотя само по себе размышление, если оно идет в равной мере от ума и от сердца, драгоценно, и его нужно ценить и любить: также и этому учит нас Пушкин,
бурный, мятежный, противоречивый, зачастую циничный и местами откровенно развратный, он, как известно, в процессе писательства а быть может даже и читательства преображался, становясь поистине благородным и просветленным,
и вот, читая его, мы как бы идем по его стопам, и если на его челе мы знаем это доподлинно покоилась в творческие часы печать особой духовной красоты, то смутный и легкий оттиск этой печати мы с удивлением обнаружим и на наших лицах, если взглянем на себя в этот момент в зеркало,
право, ни о чем вроде бы не думаешь, а в глазах столько проницательного и самодостаточного размышления, словно решаешь краеугольные вопросы бытия.
Наверное, это грех находить в иллюзии жизни едва ли не большую отраду, чем в самой жизни, но что тогда сказать о тех великих мудрецах, которые саму жизнь объявили иллюзией? и как знать, быть может, только пребывая в вымышленных мирах хотя разве не любое восприятие действительности есть всего лишь вымысел воспринимающего? мы впервые и по-настоящему у себя дома, потому что сама биография наша подобна книге, которую мы пишем и читаем одновременно,
так что не исключено, что вся задача искусства только к тому и сводится, чтобы научить нас, наконец, этому поначалу парадоксальному, но по сути совершенно точному взгляду на себя и свою жизнь, когда же мы это поняли, внутренняя потребность в буквальном и кропотливом восприятии искусства отпадает,
и тогда достаточно взять книгу в руки, перечитать пару страниц, а то и вовсе лишь пару строк, и дальше, отложив книгу в сторону, задуматься даже не о содержании книги, а о чем-то другом: своем и близком, или чужом и дальнем, или о том и другом вместе, неважно, просто задуматься и все,
великая эта, если присмотреться, задумчивость: так читал и задумывался Пушкин,
в конце концов, каждый, кто пережил смерть близкого и любимого человека, вряд ли сможет отныне принимать жизнь также легко и безоговорочно, как прежде, но вряд ли сможет ее окончательно и бесповоротно и отвергнуть, а интерференция обоих противовоположных взглядов как раз и дает вечную и беспредметную задумчивость,
и вот, как бы подготавливаясь заранее к финалу, мы инстинктивно все чаще во второй половине жизни отвлекаемся от чтения и вообще любого восприятия искусства спасаясь в паузу: только в ней можно все видеть, никуда не глядя,
так точно смотрит душа по Пушкину, у которой нет глаз.
VIII. Постскриптум к вышесказанному
Вопреки мнению Пушкина, что у души нет глаз, мы по-прежнему убеждены, что если и есть в человеке душа, то выражается она во взгляде, в чем же еще? да, мы постоянно смотрим друг другу в глаза, как будто стремимся заглянуть в самую душу,
и хотя знаем заранее, что взгляд слишком подвластен сиюминутным настроениям, что он вполне зависим от ситуации, и что не может быть в нем больше, чем просто соотношения черт характера и положения дел, мы все-таки, хотим того или не хотим, пытаемся увидеть в нем саму душу или по крайней ее «правую руку»: так называемое внутреннее Я,
действительно, все самые важные решения жизни один человек сообщает другому прямо глядя в глаза,
и если он отводит взгляд, значит что-то не так: немыслимо, например, чтобы мужчина, признаваясь женщине в любви, смотрел в сторону, и точно так же плохи его дела, если женщина отвечает ему отводя глаза,
с другой стороны, если сообщение о прекращении любовного отношения сопровождается прямым и честным взглядом, отношение это не то что из любовного может перейти в дружеское: нет, обычно этого не происходит, но бывшие партнеры уносят с собой хотя бы частицу той общечеловеческой порядочности, без которой вопрос о превосходстве людей над животными, например, не имеет права быть даже поставлен.
Также и ненависть, струящаяся из глаз, не так страшна и опасна, как та же ненависть, расправляющая змеиные кольца в спину и помимо прямого зрительного контакта,
да и все положительные чувства, сопровождаемые взаимным взглядом, усиливаются, тогда как эмоции противоположные и негативные, будучи выражены в искреннем взгляде, странным образом ослабляются,
каждый знает по опыту, как трудно лгать, глядя в глаза, и как нелегко зрительным контактом выражать симпатию, если человека терпеть не можешь,
когда же связь между людьми глубокая и полюбовная, то при внимательном и беспричинном взгляде друг на друга они, как правило, испытывают некоторую приятную неловкость, которая сопровождается зачастую вопросом: «Что-нибудь не так?»,
но если вопрос, не дойдя до языка, так и остался в глазах, то подобный взгляд я бы отнес к самым интимным, самым запоминающимся и по этой причине самым прекрасным среди людей.
IX. Триптих о сияющих в темноте глазах Анны Карениной
1. Зимнее созвучие
Тихим декабрьским вечером, после работы и на прогулке, остановившись под фонарем, где особенно обращается внимание на кроткие и по-неземному падающие снежинки, вы не в первый раз задумываетесь об иных мучительных сновидениях, давно уже вас и без вашего приглашения навещающих,
и вот тогда вы поневоле вынуждены предположить, что они (сновидения) в какой-то мере неотделимы от вас, как ваше лицо или походка,
и подобно тому, как Анна Каренина видела в темноте свои блестящие глаза, вы ясно видите, что глаза ваши в тот момент странно суживаются и приобретают как бы остекленевшее выражение, вместо того, чтобы расширяться, как это бывает, когда человеку предстоит какой-нибудь важный жизненный опыт,
здесь, впрочем, всего лишь простая логика: ведь неизбежная конфронтация со своим привязавшимся сновидением представляет собой не столько соприкосновение с неким объектом пусть даже и потусторонним сколько погружение в собственное внутреннее бытие,
так именно суживаются глаза женщины, когда в ее жизни появляется посторонний мужчина, который, как она заранее предчувствует, внесет в ее жизнь мучения и беспокойство, однако и предотвратить их, как в кошмарном сновидении, для нее совершенно невозможно,
но не потому невозможно, что не хватает силы воли, а потому, что она в глубине души убеждена, что любовная катастрофа есть апогей и как бы некое благословение свыше любой женской судьбы.
2. Прикосновение к критической точке
Как в теле, так и в душе человека есть некая таинственная потому что невидимая так называемая «критическая точка», прикосновение к которой чревато либо смертью физической, либо смертью духовной,
и та и другая сопровождаются, как правило, взглядом, в точности напоминающим угасание свечи,
по части физической смерти, положим, это мое предположение, что же касается смерти духовной, то я ее испытал на собственном опыте,
и вот как это было,
когда я учился в третьем классе, учительница по литературе попросила меня однажды остаться после уроков и в разговоре наедине сообщила мне, что некий мой одноклассник очень хотел бы со мной дружить, но не решается сделать первый шаг,
так не пошел бы я ему навстречу? тот мальчик плохо учился, отличался уединенным нравом, но был мне скорее симпатичен, чем наоборот, и я согласился,
и он начал захаживать ко мне домой, мы все что-то строили: кажется, какие-то кораблики, заодно я, конечно, помогал ему в учебе,
но как-то раз, катаясь вечером на коньках, он нашел оригинальную палку, которая неизвестно чем мне приглянулась, и я очень захотел ее иметь,