Ах вот значит как? Эгоистка и негодяйка? обиженно воскликнула мать, резко отстранившись.
Мама, услышь меня! Я говорю: не делает. Зачем ты так? взмолилась Лена.
Это я-то эгоистка? не унималась женщина.
Мама Ты прекрасна. Стремления твои понятны. Это были хорошие желания. Только это были твои желания, а не мои, Лена успокаивающе погладила ее по плечу.
То есть я, негодяйка такая, всё сделала для себя, не дав сбыться твоим мечтам и испортив жизнь? Так получается? разразилась рыданиями женщина. Я, эгоистка, настояла на профессии со стабильным заработком, учитывающей твои неординарные умственные способности, не для тебя? Для кого-то другого?
Мама подошла к окну, вытерла глаза платком и, немного успокоившись, добавила:
Хотя, знаешь, возможно, ты и права. Я делала это для милой, благодарной и любящей своих родителей Лены, а не для той, что обвиняет мать в эгоизме.
Да, Елена. Что произошло, пока нас не было? Что на тебя так повлияло? Мы не узнаем свою дочь, спросил отец, обнимая расстроенную жену.
Давайте закроем тему. Я не смогу вам объяснить. Лена решила оставить тщетные попытки найти общий язык с родственниками. Я вас очень люблю и за всё вам безмерно благодарна. Но рисовать я не перестану.
Доченька, ну кто же настаивает на том, чтобы ты перестала рисовать? Рисуй себе на здоровье! В свободное от работы время, мама протянула руки к дочери в умоляющем жесте.
Мам, давай закончим, устало проговорила Лена.
И действительно, что тут обсуждать. Мы же всё только что решили. Давайте лучше подумаем о том, что приготовить на ужин, нарочито весело ответила женщина.
Лена решила, что более удачный момент сегодня вряд ли представится, и сказала:
Да, пойдем. Кстати Я должна вас кое с кем познакомить.
Оба родителя резко повернулись к ней и посмотрели одинаково возмущёнными взглядами. Они определенно были командой.
Вот всё и стало на свои места. Теперь мне всё ясно, презрительно произнесла мама.
Она скрестила руки на груди и приготовилась к нападению.
То есть появился какой-то охламон, который забил тебе голову всякой ерундой? открытым текстом спросил отец.
Доченька, солнышко, ты всегда была слишком доброй и влюбчивой. Ты всегда выбирала не тех, заискивающе добавила мама. Вспомни, как отговаривали мы тебя от нелепого замужества. И что из этого вышло? Вот и сейчас уже точно понятно, куда могут привести твои новые отношения.
Мама поджала губы, а папа взял Лену за плечи и, глядя в глаза, твердо произнес:
Лена, мы вернулись. Мы будем рядом. Нет необходимости искать поддержки у каких-то сомнительных личностей.
Да, доченька. Со временем ты встретишь подходящего человека. Возможно, ты его уже знаешь, но еще не оценила по достоинству. Слышала, Алёша Куравлёв защитил кандидатскую диссертацию? Ты же помнишь Алёшу? залепетала мама.
Мам, как я могу не помнить соседа по парте, который был влюблен в меня долгие годы? Прекрати, пожалуйста. Он был, есть и останется только другом, нахмурилась Лена.
А зря! Вместо такого прекрасного парня ты снова выбираешь обалдуя, отношения с которым ни к чему хорошему не приведут, продолжила гнуть свою линию родительница.
Да откуда вы знаете? возмущенно прокричала Лена. Вы его даже не видели! Вы не общались с ним, а уже заклеймили и сделали выводы!
Ты решила заняться рисованием вместо того, чтобы устроиться на нормальную работу, иронично заметила мама, пожав плечами.
Потому что это делает меня счастливой! Так же, как и он! заплакала Лена, не выдержав.
Родители обняли ее и стали гладить по голове, совсем как в детстве после перепалок, в ходе которых Лена никогда не выигрывала.
Успокойся, родная, нежно проговорил папа. Не надо так нервничать.
Да, нет никаких причин для того, чтобы терять самообладание, сказала мать, сурово глядя на отца и не позволяя ему дать слабину. Я предлагаю оставить эту тему и заняться наконец чем-то полезным. Например, готовкой. Пойдем, будешь помогать.
Да, мам, Лена вытерла слезы и понуро побрела на кухню.
Это выражение было ее белым флагом. В детстве она выбрасывала его так часто, как могут только очень хорошие девочки, дочери-медалистки.
Она послушно шла помогать маме, а перед глазами стоял белый лист бумаги, на котором следовало нарисовать Гулливера вместо ноги над земным шаром, а в ушах звучало тихое «да, мам».
Глава 11
Мы боимся того, чего не понимаем.
Бернар Вербер
Саша стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу, и нелепо поправлял галстук.