– Вислоухий!
Из ближайших кустов выкатился толстун с гнусной рожей и заржал.
– А здорово ты их, а, Голан? Лихо! Вот бы мне так научиться.
Он вскочил на пустую бочку из‑под маринованных сморчков и заплясал, вихляя массивным задом и цокая языком от блаженства.
– Вот потеха! Ты теперь Верховный Правитель! Ха‑ха‑ха! Умора!
– Сократись! – гаркнул Голан. – Пока я не проткнул твоё жирное брюхо!
Физиономия Вислоухого удивлённо вытянулась.
– Ты чего, Голан? Ты что, забыл?
– Это ты забыл, смерд, что стоишь перед Инкарнацией Господа Бога, Верховным Правителем, Голаном Первым! Пади ниц, Вислоухий!
Вислоухий медленно сполз с бочки и испуганно округлил единственный глаз,
– Голан, ты что?.. – шёпотом спросил он.
– Ниц!! Ну! – взревел Голан, и Вислоухий бухнулся в голубую пыль. – Так‑то. Будешь послушен – сделаю своей Тенью. Понял?
– Понял, мой Повелитель.
– Тогда – во Дворец!
Голан влез в бочку. Вислоухий повалил её на бок и покатил на восток, пыхтя, кряхтя и отдуваясь. Неожиданная спесь старого друга и сообщника чрезвычайно удручали его. Но стать Тенью не мог мечтать он даже в лучших своих снах.
Из‑за холма вылетела группа всадников и в один миг окружила Повелителя и его Тень.
– Кто? – рванул лужёную глотку глава разъезда.
– Верховный Повелитель материального мира, – испуганно молвил Вислоухий и дрожащим пальцем указал на бочку.
Голан неуклюже выскочил из бочки и надменно воззрился на главного всадника.
– Ниц, псы!
Дружный, квакающий хохот послужил ему ответом.
– Вы слышали? Ниц! Ха‑ха‑ха!
– Тень! – Голан в ярости обернулся к Вислоухому. – Во Дворец Каземата!
– Стоять! – гаркнул всадник. – За псов ты ответишь, убийца. Я узнал тебя: ты – Голан. По тебе плачет спица палача, преступник.
– Голан казнён, – возразила Тень чуть слышно. – В его теле – Инкарнация Господа Бога.
– Инкарнация? – удивлённо спросил всадник, теряя уверенность. – Что ты мелешь, дурак?
– Запомни эти рожи, Тень, – молвил Голан зловеще. – С них и начнём.
Всадники испуганно попятились. Они уже начали понимать, что эти двое не блефуют.
Голан снова втиснул своё жирное тело в бочку.
– Во Дворец! – раздался его утробный глас.
Вислоухий, озираясь на двигавшихся за ними на почтительном расстоянии всадников, вновь покатил бочку на восток.
Внезапный порыв ветра вместе с поднявшейся пылью донёс до них отчётливую аммиачную вонь. Не дожидаясь монаршего указа, Вислоухий остановился и обратил единственный глаз в ту сторону, откуда примчался ветер. Голан высунул нос из бочки и принюхался.
– Война окончена, – сказал он и смачно сплюнул под ноги Вислоухому. – Победа и смерть. Моя победа и их смерть.
Словно в подтверждение его слов очередной порыв ветра швырнул ему в лицо нечто похожее на пустой полотняный мешок. Ещё пара таких мешков вяло, подобно кустам перекати‑поля, проволоклись по пыльной земле. Всадники обалдело вертелись на своих неказистых лошадёнках, пытаясь постичь происходящее. Вскоре уже вся долина пестрела прыгающими, скачущими, переваливающимися с боку на бок пустыми мешками.
Это были трупы погибших толстунов, которых Голан своей монаршей властью послал умирать в ознаменование своего восшествия на великий престол.
Верховный Правитель самодовольно ухмыльнулся.
– Дело сделано, господа. Святое убийство свершилось.
Испуганные всадники бросились врассыпную.