Кикимора с улицы Кульман - Накул Александр

Александр Накул

Кикимора с улицы Кульман

(из рассказов моего бати)

1. Недостаточно мистический год

Эта случилось в 1974-ом.

Не думаю, что этот типовой советский год напоминает вам о чём-то таинственном. Чертовщине как-то сподручней происходить в упадочные царские времена или в лихие девяностые. А в моём случае это был Союз середины семидесятых сравнительно сытый и уже очень застойный, где в каждом парке по девушке с веслом, в каждом доме по брошюре издательства Прогресс, и даже в каждой глухой деревне найдётся ленинская комната. Если и сохранились где-то вампиры или оборотни, то сидят тихо-тихо, потому что слышали от агитатора из общества Знание, что они больше не существуют.

А всё-таки было, было

2. Дом Доллар

В том году году наша семья как раз получила трёхкомнатную квартиру в ещё недостроенном доме на улице Кульман, 15.

Этот дом до сих пор легенда. Чтобы вместить в городскую застройку невообразимые пятнадцать подъездов, его построили изогнутым в форме латинской буквы S. Так что народ немедленно прозвал наш дом Долларом.

А по соседству, на улице Кульман, 13, уже закладывали фундамент для ещё одного дома по тому же проекту. Но уже покороче, всего на шесть подъездов. Народ потом окрестит его Центом.

Домов-кукурузин (их проектировала та же архитектор Ладыгина) на Комаровке тогда ещё и в помине не было. Их построят только в начале восьмидесятых. Так что наш дом-Доллар был самым впечатляющей многоэтажкой в тогдашних окрестностях Комаровского рынка.

Девятиэтажный, добротный, кирпичный, покрытый глазурованной плиткой цвета морской волны он и правда напоминал океанский вал, нависший над неряшливыми бетонными хрущёвками. Внутри дом был не хуже бесшумные лифты, всего лишь по две квартиры на этаже, в каждой огромная ванная, кухня с выходом на балкон, паркетные полы, и даже отдельные рукомойники в туалетах.

В эти дома селили только заслуженных. В одном дворе с нами жили герои тогда ещё недавней войны, ещё молодые член-корреспонденты национальной Академии наук, пара-тройка народных артистов, народный поэт из школьной программы с эпическим псевдонимом Танк, и даже один выдающийся ботаник-дендролог.

Уже в четырнадцать лет я понимал, что мой отец, хоть и был на заводе Горизонт большим человеком, не смог бы заселиться в такой дом своими силами. Квартиру нашей семье выбила незабвенная тётя Аврора Фишелевна.

Я с детства боялся эту женщину и поэтому запомнил её хорошо.

Невероятно высокая и худая, угловатая, с короткой, но стильной стрижкой, надменным взглядом и неизменно насмешливым голосом. Её точёный, но жёсткий профиль напоминал, что это она решает, кто здесь красавица. Она пользовалась французскими духами из конфиската и умела унизить кого угодно.

Именно от неё я узнал, что и у неё, и у её сестры (то есть, моей мамы) Вилоры особенные, революционные имена. Значит, и меня могли назвать Коминтерном или Иридием.

А ещё она любила порассуждать о том, что благодаря успехам партии в социалистическом строительстве люди стали жить слишком хорошо и позволяют себе излишние вольности. И что рано или поздно настанец конец разумеется, вольностям, а не партии.

Коммунизма всё равно не избежать это она знала твёрдо. Но как страшно не дожить до этого этого времени как не дожили бесчисленные герои и жертвы революции и отечественной войны! Вот почему каждый должен хорошенько постараться, чтобы коммунизм наступил ещё при его жизни. А иначе зачем были жертвы?..

Но я не думаю, что тётя работала в органах. По-моему, её должность была чисто партийной. А выбитая квартира стала для Авроры Фишелевны очередной вехой в построении коммунизма хотя бы для своей семьи.

Тётя так много говорила про эту квартиру, что когда я впервые выбрался посмотреть дом, то сначала не понял её восторгов. Просто голые стены, из окон вид на деревья и строительные котлованы с кучами песка. Ну и что здесь такого хорошего?

Но это глупое разочарование быстро сменилась удивлением. Я переходил с комнаты в комнату, а они не кончались и не кончались. В какую бы комнату я не зашёл,  там непременно была ещё одна дверь, за которой скрывалась ещё одна комната, кладовочка, или выход на необыкновенно просторный балкон.

Но по-настоящему я оценил новую квартиру только когда мы переехали. Даже после того, как перевезли нашу старую мебель, места оставалось сколько хочешь. Я даже ухитрился перетащить на новое место и перепрятать мой секретный сверток.

Это было настолько здорово, что мы готовы были простить дому Доллару и окрестности, перекопанные строительной техникой, и регулярный шум в пока ещё недостроенной части дома.

3. Квартира с двумя туалетами

Как сейчас помню, в тот вечер я был дома один. Родители ушли вдвоём на какое там взрослое развлечение, положенные им по статусу. Это точно был не театр,  иначе они бы взяли с собой и меня.

Шёл глухой и тяжёлый дождь, и наша квартира, погруженный вечерний полумрак, казалось не просто надежным убежищем посреди раскисшей Комаровки, а целым тайным дворцом.

Я сидел на тахте у себя в комнате, крайней по коридору, и читал, как сейчас помню, какой-то коротенький французский роман про несовершеннолетнего лучника, который присоединился к повстанцам Жакерии. А как раз перед этим прочитал Белый отряд Конан Дойла, где Жакерия изображена как натуральный бунт возможного средневеково-разбойного быдла. Юный лучник из французской книги и английский рыцарь из книги Конан Дойла воевали за разные стороны но мне почему-то казалось, что если бы они встретились, то смогли бы поладить. А может быть, даже совершите вместе несколько славных подвигов.