Слушаю я воеводу, а сама головой качаю. Это ж гадюка какая, честных птиц позорит, в личину их оборачивается. Уж я-то своим воронам скажу, они враз найдут самозванку и поквитаются.
Ну, что скажешь, кудесница?
Смотрит на меня воевода, а я плечами пожимаю. Крепкое колдовство, мне и не распутать его. Проклятье это вам не прыщ на носу. В книгах смотреть надобно, а книги в лесу остались. Значит, назад мне ехать, да лечение искать
Не знаешь, выходит, говорит Никуша, а сам хмурый совсем стал.
Книги почитать надобно, отвечаю.
Так уж нет времени книги читать.
Иным ничем и помочь не смогу. Отпусти в лес. Найду ответ, вернусь сразу.
Молчит воевода. Повернулась я к нему, а он глаза свои серые прищурил, да ус длинный покручивает. А потом и говорит:
Кто князя к жизни вернет, тот его женой станет.
А мне чего? я плечами пожала. Вот тоже радость какая в княжьем тереме сидеть.
И злата будет, сколько в десяти ведрах не унесешь, говорит воевода, а сам на меня, не отрываясь, поглядывает. И одежа богатая, и прислужников терем целый.
Мне-то зачем говоришь? смотрю на него, сама удивляюсь. И чего пристал, окаянный? Это, вон, пусть ряженым говорит, а мне такое знать без надобности.
Стало быть, не нужен тебе терем княжеский? он спрашивает, а я себе кулаком по лбу стучу, мол, совсем дурной? У меня лес целый, на что мне хоромы? Ни злата, ни каменьев не хочешь? А князя в мужья? Не красавец разве наш батюшка? Ты погляди, кудесница. Даром что бледный, а краше всё одно во всем свете не сыщешь.
Я только рукой махнула. У меня мой лес есть, на что мне князь сдался? Лучше бы уже отпустил, скорей бы книги нужные прочитала, а он вопрос глупые задает.
Поцелуй князя, госпожа Лесовика, говорит Никуша.
Чего? я даже поперхнулась от удивления. Делать мне больше нечего, как князей целовать.
Подбоченилась, нос задрала, а воевода так ласково, что я даже его уважать начала с испугу:
Поцелуй, голубушка. Если ты не поцелуешь, другой такой не сыщется. Поцелуй, Лесенька, тебе жалко что ли?
Вот еще, заупрямилась я. Дел у меня других нету, как только князя целовать.
Замуж возьмет
Надо больно
Вот потому и целуй.
А сам уж мою шею сзади ручищей сжал, да так и давит, к князю, стало быть, наклонить хочет. Уперлась я, глазами сверкнула, а воевода рубашку на груди рванул и гаркнул:
Потом хоть в пепел, а сейчас целуй, зараза этакая!
Тут я и осерчала.
Да на! рявкнула и чуть не с размаху князя в губы чмокнула.
Стоим мы с Никушей и смотрим, значит, что дальше будет. Даже дышать, как забыли. Стоим и ждем, а князь не шевелится. Я к воеводе обернулась, руками развела, мол, ну и что?
Лучше уж в книги гля начала я, да тут рядом со мной всей грудью и вздохнули.
Батюшка, застонал воевода, да так на колени и бухнулся.
Повернула я голову, а на меня князь смотрит. Глаза синие, ясные, а на щеках румянец появился. И уста уж не серые. Глядит он на меня и говорит чуть хрипло:
Здравствуй, кудесница.
И ты будь здоров, князь Велеслав, отвечаю.
После одежку одернула и к дверям направилась.
Куда ж ты, Лесовика Берендеевна? опомнился воевода, а я отвечаю:
Раз уж князь жив-здоров, то и мне тут делать больше нечего. Соленья с вареньями пусть прислужники забирают, не для того сюда гостинцы везла, чтобы назад возвернуть. И травки оставлю. А там и домой поеду, дел полон лес, а я тут по хоромам княжеских шастаю.
Так останься на пир честной.
У вас, вон, от невест деваться некуда, затопчут еще на радостях. Домой я поеду.
Как сказала, так и сделала. Дары князю на поправку остались, а мы с Чалой в родной лес отправились. Воевода уж не останавливал, а князю и вздохнуть не дали такой вой поднялся. Прислужники да сродники князевы от радости голосят, девки с горя жених-то какой из рук уплыл. Ничего, очухается князюшка, там себе жену и выберет. Давно пора.
* * *
Катятся деньки чередом. Лес своей жизнью живет-поживает, и я с ним вместе. Сначала мороз переждали, затем с капелью звонкой вместе песни пели, а как земля зазеленела, так и душа распахнулась. Хожу, значится, по владеньям своим, взглядом строгим за порядком приглядываю. А как приглядывать устану, так с оленем быстроногим да зайцем шустрым наперегонки и бегаем. А то и вовсе на дерево взберусь, к белкам в гости наведаюсь. А они что, завсегда мне рады. Ни ведьмой проклятой, ни гадюкой подколодной обзывать не стану.