В мои времена все места были бюджетные, а требования тоже высокими. И ребята из рабочих семей (немногие, но активные по комсомольской или партийной линии) имели реальный шанс попасть на обучение. Откуда брали партийные характеристики вчерашние школьники? риторический вопрос. Очевидно, некоторые школы (спецшколы) были на правах райкомов. Зато сегодня при нынешнем уровне школьного образования выпускникам школ, выходцам из рабочих семей со средним заработком, это вряд ли по силам (или по карману), но дерзайте, и я буду рад, если этот мой вывод окажется ошибочным. Впрочем, никаких выводов я и не хочу делать. Я хочу поделиться лишь своими размышлениями.
Отрадно смотреть, как в программе «Умники и умницы» зачисление абитуриентов из далёких краёв нашей страны происходит прямо при свидетельстве миллионов телезрителей. Но это единицы, и это витрина.
В советские времена ВУЗ был закрытым в том смысле, что нужны были рекомендации райкома партии, а в остальном вполне открытый институт, в котором всегда была среди детей высокопоставленных советских чиновников рабочая прослойка. Но мнение преобладало иное. Неслучайно знаменитый поэт Евгений Евтушенко, зарабатывая очки на популярной теме, не обошел своим вниманием ни МИМО, ни Институт иностранных языков им. М. Тореза. Известны его вирши в «Крокодиле» под названием «Дитя-злодей» (это про студентов МИМО и ИнЯза):
Дитя-злодей влезает в "тролллик",
Всех раскидав,
Одновременно сам и кролик,
И сам удав.
И на лице его бесстрастном
Легко прочесть:
"Троллейбус временный мой траНспорт, -
Прошу учесть".
Вот подъезжает он к ИНЯЗу
Или к МИМО
Тут же в «Комсомольской правде» был напечатан ответ поэту, который заканчивался словами:
Вы приезжайте, посмотрите
Познайте нас,
Быть может, больше разглядите
(Высок Парнас).
Мне очень жаль, Вы оболгали
Своих друзей.
Я грубоват? Чего ж Вы ждали?
. . . . . . . . . . . . «Дитя-злодей»
Я помню, как много позже на одной их книжных ярмарок на ВДНХ Евгений Евтушенко ходил взад-вперёд неподалёку от стендов издательств, в которых печатались книги диссидентов. На нём яркая цветастая как павлиний хвост рубашка и сам он с высокомерно поднятой головой важно прохаживался, как бы погруженный в свои мысли. А вокруг него суетился фотограф: то справа зайдёт, то слева, то фас, то профиль Всем видом показывал вот VIP-персона. Остальные кто? Студенты МИМО и ИНЯЗа для него все без разбору баловни судьбы.
Безусловно, таких было много, должно быть, большинство, но вправе ли он был так судить обо всех? И интересно, что он сказал бы о сегодняшних студентах, многие из которых разъезжают на элитных автомобилях? Людям, знающим коридоры МГИМО изнутри, трудно после этого верить объективности суждений большого поэта, как и многих диссидентствующих в те времена. Конечно, у каждого бывшего студента своя история. Расскажу о своей.
Закончить ВУЗ и получить реально хорошие знания это полдела. Где эти знания применить выходцу из рабочей среды? вот в чём бывает загвоздка. Знаю случаи, когда в моё время из МГИМО уходили в официанты или в торговлю. Поэтому немного их ребят из рядовых рабочих семей можно и сегодня, в наше «либеральное» время, обнаружить среди медийных лиц. Впрочем, без опоры на чей-то авторитет всегда было нелегко найти своё место в жизни, особенно после такого престижного ВУЗа. Даже в тепличных условиях распределения после окончания обучения.
Таким же, из рабочей среды был я. Отец, покончив с военной службой работал на железной дороге, мать станочницей на заводе, где начинал свой путь и я. Немного фрезеровщиком, но в основном в конструкторском бюро (у меня была пятёрка по черчению). Дважды увольнялся в связи с призывом в армию, но почему-то призыв откладывался, и я возвращался на завод. На недоумённые взгляды сослуживцев-конструкторов, выглядывавших из-за своих кульманов, шутливо говорил: «Не прошёл по конкурсу».
Однажды наши пожилые дальние родственники переезжали на новую квартиру и меня пригласили помочь. Помогал им ещё один молодой человек, который был как раз студентом МГИМО. И когда он спросил, куда я думаю поступать, я развёл руками в голове была полная неопределённость, оценки в аттестате так себе (половина троек), а на носу призыв в армию. Тогда он, не смутившись моей неподготовленностью к такому разговору, сходу предложил: а попробуй в МГИМО! В школе я учил немецкий язык, никогда не думал, что он мне может понадобиться, а после школы я ещё некоторое время продолжал учиться в музыкальной школе по классу баяна. Надо сказать, баянистом стать мне тоже не хотелось. Но однажды в случайном разговоре с преподавателем музыкалки про мои планы на будущее, я брякнул про МГИМО.
А какой у тебя иностранный язык? спросила она.
Немецкий.
И как он?
Так себе.
А хочешь позаниматься с преподавателем?
Да.
И она дала мне телефон женщины, подрабатывавшей на репетиторстве по языку. Когда я приехал к ней в дом на Чистых прудах, поднялся по широким ступенькам подъезда и позвонил, мне открыла уже довольно пожилая женщина низенького роста в очках с очень толстыми линзами. Оказалось, она сестра Максима Штрауха, народного артиста СССР. А происхождением они из немцев. Немецкий был для неё родным. Не помню, какие она давала мне задания, я их выполнял, по школьной привычке не очень задумываясь над грамматикой она ведь поправит, я запомню. Но запоминал далеко не всё. Читая мои письменные работы, она наклонялась над круглым столом, за которым мы занимались, так низко, что почти касалась носом тетрадки. По её исправлениям было видно, что мне много надо в немецком подтянуть. А так интересно было с ней поговорить о театре, артистах, и немецкий у нас часто отступал на второй план.
В мае 1970 года меня призвали в армию. И опять не без приключений. Из райвоенкомата нас привезли на место сбора. Мы, призывники, прошли медкомиссию и стали ждать, когда нас заберут представители от воинских частей. Со мной рядом оказался парень, уже получивший наставления бывалых, как сделать так, чтобы остаться служить недалеко от Москвы. Он мне сказал: «Здесь будут крутиться офицеры из подмосковных частей и надо просто к кому-то из них подойти и предложить себя». Я ответил, что интересно побывать где-нибудь в новых местах. «Ну, как хочешь», сказал он мне. Когда в коридоре показался какой-то майор, мой новый знакомый подошёл к нему и после короткого разговора тот взял у него документы и сунул к себе в карман. Я продолжал ждать. Только вечером появился представитель «моей» команды, и в ответ на слова представителя из моего райвоенкомата «Это к тебе», он ответил: «А мне больше люди не нужны комплект». Я подумал: «Неужели опять домой и на завод?». Мы спускаемся по лестнице и вдруг замечаем, как по коридору проходит тот самый майор из Подмосковья. Мой майор его останавливает «Не хочешь забрать парня? А то у него в приписном уже два исправления». Тот посмотрел мои документы, увидел, что я чертёжник-конструктор и положил себе в карман. Так я оказался на службе в Подмосковье. Рассказал это, чтобы не было у некоторых соблазна к выводу всё-таки блатной, раз служил в Подмосковье.