Не хвались, едучи на рать, Клавдий усмехнулся. Мажором ты был и останешься мажором даже без бабла. Но насчет охраны да, придется мне вами заняться. Вполне возможно, скоро начнут грабить богатые дома и угонять, разбирать на запчасти крутые тачки. Так что ты в зоне риска.
И какая третья новость? Макар несколько напрягся. Объявишь мне, что ты женишься кое на ком?
Они глянули друг на друга. Соперники и враги в прошлом, а теперь почти братья, родные люди по духу, по жизни. Однако все еще соперники
Я со второй новостью не закончил. Насчет того, чтобы стать вашим телохранителем семейным есть одна загвоздка. У меня черная метка в профессии, я тебе говорил. Прежнего своего клиента я не уберег, потому и ушел в полицию. Я ушел с позором из охраны, бесславно.
Ну а у меня бывшая жена отравительница, и что близкие мне люди здесь творили, ты тоже знаешь отлично. Макар вздохнул. Так что оба мы с тобой жизнью ушибленные, Клава. Потому, наверное, нам так легко друг с другом. А в наше время, когда столько ненависти, злобы, которой мы уже нахлебались досыта, одно осознание, что у тебя есть друг верный Клава, я порой сейчас не хочу просыпаться по утрам, ты понимаешь? Меня ничего уже в нашей резко изменившейся жизни не держит. Только мои дети. Я живу ради них. Когда совсем уж беспросветное отчаяние охватывает меня, я обращаюсь мыслями к тебе какой ты весь из себя правильный, и благородный, и стойкий, Клава. Я не прикалываюсь, правду говорю. И нахожу утешение, пример для подражания
Ты подражать никому не можешь. Ты сам по себе. Тот еще фрукт ты. Клавдий невесело усмехнулся. Новость третья. Мне только что звонил наш полковник Гущин.
Федор Матвеевич? Макар встрепенулся, ожил сразу.
Он едет после долгого перерыва работать «на землю», раскрывать убийство. Какую-то бабу прикончили в Чугуногорске в квартире, вроде типичная бытовуха. Но Гущин едет раскрывать лично и позвонил мне. Он меня берет в опергруппу. И про тебя спрашивал: как ты, вернулся уже с земли обетованной? Я сказал: да, так он буркнул, что и тебе не мешает перестать бить баклуши. Намек понял?
Он хочет, чтобы мы снова работали вместе, как тогда?
Он предложил я согласился. Он еще не знает, что я написал рапорт. Я ему не сказал. Рапорт в отделе кадров улита едет, когда-то будет. Так что с ним я поработаю однозначно. А ты? Хочешь присоединиться?
Конечно! Да я для Федор Матвеевича да я все для него! После того, что он для меня сделал, после того, как вы с ним мою Августу спасли, я Клава, поехали в Чугуногорск! Я не пьян. Я еще развязать не успел.
Обрадовал. Знаешь, почему, на мой взгляд, наш Гущин взялся за столь банальное дело бытовое убийство? Он просто увидел, что Чугуногорск в четверти часа езды на машине от Бронниц, где я и ты. Он по нам соскучился, понимаешь? И по детям соскучился. Он ведь, в сущности, так одинок. А болезнь и ранение, и все, что произошло с ним и с нами, заставило его по-новому взглянуть на жизнь. Он хочет быть с нами опять, Макар. Потому и взялся сам за дело, на которое прежде бы и внимания не обратил.
Дай мне пару минут, я переоденусь, Макар уже тащил Клавдия к дому. На всю ночь с нашим полковником! А потом он приедет к нам и останется здесь на выходные, осчастливив и дочек, и Сашхена, и особенно Веру Павловну. Ну и пусть дело простое. Зато пораньше мы все освободимся и время на отдых у нашего командора появится.
Они в тот момент считали убийство женщины в квартире в Чугуногорске делом простым и банальным. Знали бы они только, что их ждет впереди.
Глава 6
Синяки
В прозекторской морга, куда они все перекочевали с места убийства, патологоанатом на их глазах осторожно освободил труп Анны Лаврентьевой от одежды. Полковник Гущин зашел в прозекторскую, за ним последовал Макар, получивший, как и полковник, защитную маску и перчатки. А вот Клавдий Мамонтов остался снаружи и наблюдал все через стекло в стене. Не хотелось ему стоять у оцинкованного стола, оглушая себя визгом медицинской пилы.
На груди Лаврентьевой два больших круглых синяка.
Так я и предполагал, полковник Гущин разглядывал гематомы.
Убийца ее бил в грудь? спросил Макар тихо.
Нет. Он прижал ее к полу коленями, когда она, оглушенная, лежала навзничь. Лишь из такого положения он мог ударить ее ножом в самый центр горла. Он не перерезал ей горло, а ударил с большой силой сверху вниз, так что лезвие сзади вышло наружу и прикололо несчастную к полу.
Перед внутренним взором Клавдия Мамонтова всплыла картина: он этот парень ее сын Алексей опускается на тело поверженной матери, надавливая коленями на ее грудь, вскормившую его во младенчестве, так сильно, что остаются багровые синяки, и вздымает над головой кухонный нож, держа его двумя руками. А она приходит в себя от боли и открывает глаза. И видит его лицо и нож, занесенный над ней. Мать и сын
У нее закрытая черепной-мозговая травма затылочной области, как я и определил на месте убийства. Она могла умереть и от нее, констатировал патологоанатом, осматривая голову Лаврентьевой. Однако смерть наступила бы не сразу. Убийца хотел вторым ударом подстраховаться чтобы уже наверняка.
Женщина могла нанести такие удары или только мужчина? уточнил Гущин.
Вполне могла при известной сноровке и
Полковник Гущин сквозь пластиковую маску глянул на эксперта.
И жестокости. Остервенелости. Ярости. Но это эмпирика, не мои сферы. Патологоанатом вздохнул. Определенно можно теперь утверждать, что смерть наступила в промежутке между половиной пятого и шестью часами вечера. В крови потерпевшей обнаружены следы алкоголя. Средняя степень опьянения. Она была нетрезвая, когда впустила своего убийцу в дом.
Из-за нетрезвого состояния она не оказывала убийце сопротивления? снова уточнил полковник Гущин.
Не думаю. Скорее всего, нападение произошло молниеносно, когда они пришли на кухню. Они вместе миновали коридор, значит
Она своего убийцу знала и его не опасалась. Полковник Гущин кивнул. Но у него в руках должен был быть какой-то предмет, которым он ее оглушил. Он не вызвал у Лаврентьевой подозрения.
Или он спрятал его под одеждой, курткой. Ну-с, теперь глянем на ее печень. Что она нам расскажет о ее склонности к спиртному. Патологоанатом выбрал на столе нужный инструмент.
Следующий час Клавдий Мамонтов старался не смотреть через стекло в прозекторскую. И ждал, что с минуты на минуту и сам полковник Гущин рухнет там в обморок. Но полковник Гущин, некогда и правда терявший сознание при вскрытии, после перенесенной болезни и ранения словно окреп в этом плане. Его, чудом выкарабкавшегося дважды с того света, ужасы прозекторской уже не пугали. А Макар вообще ничего такого не страшился так и лез под руку эксперту, проявляя к его работе живейший интерес.
Задержите сынка, Федор Матвеевич? спросил Макар, когда они в глухой ночной час покинули морг и садились в машину Клавдия Мамонтова.
Нет, пока не время. Гущин позвонил оперативникам в Чугуногорский УВД и приказал отпустить и Лаврентьева, и его жену. Он от нас никуда не денется. То, что мы имеем сейчас, немногое, косвенное. Надо дождаться результатов экспертиз всех улик, что обнаружили в квартире. А завтра мы с вами навестим их единственную родственницу Евгению Лаврентьеву. На нее нам надо самим взглянуть, а? И показания ее необходимы.
Клавдий Мамонтов понял Гущин колеблется, он не совсем уверен. С его опытом он привык не доверять ситуации, когда в отношении одного-единственного фигуранта копится уж слишком много подозрений. Его вопрос про удар ножом могла ли женщина нанести Он неспроста, конечно.
Значит, завтра к их тетке, а сегодня ко мне всей нашей дружной компанией! возвестил Макар.