Здесь он оглушительно чихнул, и я поманил Рыжего, сделав незамысловатый знак. Тот принес еще сто пятьдесят перцовки.
— Выпейте, доктор биологических наук, — велел я. — Для профилактики простудных заболеваний. И я с вами, чтобы опохмелиться. Голова, знаете,
болит.
Профессор чокнулся с моим стаканом, послушно выпил, крякнул и по-простецки занюхал сырой шляпой. За последнее действие я его немного зауважал.
— Видите ли, вначале мне порекомендовали обратиться не к вам, а к человеку, которого зовут Хемуль, — начал пузанчик, шевеля руками. — Я здесь
не сам по себе, я представляю довольно серьезных людей, которые, к сожалению, не могут по ряду причин действовать через официальные структуры… Меня
снабдили информацией, я приехал и сразу же нашел этого Хемуля.
— И как вам Хемуль?
— Весьма приятный молодой человек, — сказал профессор, отчего-то покраснев. Видимо, от перцовки. Вспомнив о ней, я пригубил из своего стакана,
весь не осилил — не шло. Бр-р… Не сблевать бы, уроню же достоинство.
— Однако вы пришли ко мне, ибо Хемуль вас послал по матушке. Так? — спросил я, подавив рвотные позывы.
— В общем, так, — грустно согласился профессор. Вот от чего он покраснел, бедолага: вспомнил Хемулевы устные упражнения.
— Тогда быстренько рассказывайте, что вам нужно, а потом я вас тоже скорее всего пошлю, — честно сказал я. — Не так затейливо, но далеко.
— Мне нужно, господин… э-э… Упырь… Мне нужно двух бюреров.
Я удивился. Бить бюрера — заказ не слишком обычный, но и не сказать чтоб экстраординарный. Водили, били. Понятно, что Великая Депрессия и
Перестройка Гласности, но…
— А что так экстренно? Подождите с месяц, тут все уладится, приедете спокойненько и постреляете своих бюреров.
— Что вы! Что вы! — всполошился Петраков-Доброголовин. — Вы меня не так поняли! Зачем же стрелять? Мне нужны живые бюреры, числом два. Мужского
и женского, простите, пола.
Вот тут я действительно охренел и даже заржал. На меня стали оглядываться представители мелюзги, и даже Руль, снова опочивший в холодце,
заинтересованно зашевелился. Профессор внимательно на меня смотрел и все более тревожился. Я отсмеялся, махом хлопнул оставшуюся перцовку, которая
пошла как по маслу, и принялся жевать мясо. Профессор стучал короткими пальчиками по столу, но молчал. Наконец не выдержал:
— А что я сказал смешного, прошу прошения?
— Бюреров вам… А Стронглав вам, часом, не нужен?
— Кто такой господин Стронглав? — не понял Петраков-Доброголовин.
— У Хемуля надо было спросить, он с ним близко знаком… Практически приятели. Весьма приятный кровосос, если вкратце. — Я покачал головой. — Вы
что, профессор, охренели? Не знаете, что мутанты вне Зоны не живут? И на кой тогда тащить сюда четыре пуда тухлятины?! К тому же я с трудом
представляю, как можно изловить живых бюреров да еще волочь в клетке бог весть откуда, учитывая их возможности.
— То же самое сказал мне и господин Хемуль, только оперируя… э-э… иными терминами, — покивал профессор.