Ещё чего! фыркнула Рита, растирая тело полотенцем. Выдержу!
Угу! Лола подхватила ведро и направилась к выходу. У двери остановилась и с усмешкой посмотрела на подругу. Ты график дежурств, что на туалете весит, видела?
Ну видела, и что?
А то! Через неделю наша очередь убирать общественные места. Мы-то к тому времени съедем, так что тебе придётся этот гадюшник драить! Лола улыбнулась. Поняла, принцесса на чемодане?
От этих слов воскресное зефирно-мармеладное настроение Риты переварилось в горьковато-кислую хандру. Чтоб доказать подруге, а в первую очередь, себе, что не такая уж она и неженка, Рита скомкала пеньюар, затолкала его в чемодан, надела спортивный костюм, подвязала волосы косынкой и принялась намывать единственное окно. Простой физический труд вызвал прилив уверенности в себе. К моменту, когда Ванька с Лёхой вернулись с рыбалки, лицо Риты сияло так же, как отмытое до блеска окно.
Сжалившись над подругой, Лола чистила и потрошила рыбу сама. Не обращая внимания на обречённо хлюпающих губёшками карасей, она сдирала острым ножом чешую, вспарывала тугое брюхо, вынимала тонкими пальцами кишки и, глядя на сморщенное личико Риты, смеясь, хлопала воздушный рыбий пузырь.
Рите досталась более гуманная миссия пожарить рыбу на электрической плитке. Погоняв по сковородке кубик маргарина, Рита хватала большим и указательным пальчиками карася за хвост и брезгливо бросала на шипящую сковородку. Воздух в комнате быстро заполнялся сладковато-прогорклой смесью коптящего маргарина и прижаренной рыбьей шкуры.
Целую миску отодранных от сковороды рыбных лохмотьев подруги, смеясь и чавкая, уплели за десять минут. Мужья в пиршестве не участвовали. Ванька и Лёха, как и положено офицерскому составу, стояли на полном довольствии, потому рыбалка была не столько развлечением, сколько необходимостью накормить жён, ведь на них довольствие не распространялось.
Так, деля трудности пополам, они прожили неделю, после чего Зорькины из барака съехали, оставив Петровым в наследство детскую ванночку, ведро, кипятильник, электрическую плитку и аккурат подоспевшее дежурство по хозблоку.
Глава седьмая
Жизнь в коммуналке на пять семей только на первый взгляд кажется лучше, чем в бараке на тринадцать. Чуть меньше шума, чуть больше света, чуть легче переносятся запахи мест общего пользования. В остальном всё то же самое. Ни чихни, ни пукни, всё тут же становится известно всем. Всё тут же преувеличивается, перевирается и несётся молочной рекой пересудов вдоль кисельных берегов военного городка.
И живут в коммуналке люди разные, не только военнослужащие, но и те, кто к армии уже никакого отношения не имеет. Зорькиным с соседями повезло меньше всего. Из пяти комнат только две принадлежат офицерам. В остальном народ разношёрстный, можно даже сказать маргинальный.