– Да на что здесь смотреть? На это обпившееся животное?
– Да это же… Сережа! – вырвалось у нее.
– Это? Это Сергей? Этот бродяга – твой Сергей?! Не смеши меня, Ларочка, этот тип раза в три старше. Неужели ты не видишь?
– Вижу, – машинально ответила она. – Но…
– Сергей мертв, – жестко произнес он, – и ты это знаешь не хуже меня.
В этот момент репродуктор надтреснутым голосом объявил, что поезд «Иркутск – Москва» тронется через три минуты. Пассажиров просьба занять свои места.
– Пойдем, Лара, пойдем, – заторопил он ее. – Не дай Бог, опоздаем, тогда мы из этой дыры до скончания века не выберемся. Здесь и поезда‑то раз в год ходят.
– Да‑да… – забормотала она и, увлекаемая своим спутником, неуверенно направилась к выходу. Однако у порога остановилась и бросила последний взгляд на бродягу. – Нет, конечно это не он… Идем!
Они ушли, а через пару минут поезд, набирая скорость, стуча колесами и унося странную пару, покинул одинокую станцию.
Петр же… он был не настолько пьян, чтобы ничего не слышать, но и не настолько трезв, чтобы понять, что происходит. Смутно, сквозь полусомкнутые веки, он видел молодую красивую женщину и ее респектабельного спутника, слышал их голоса, отдельные слова, которые, кажется, имели какое‑то отношение к нему. Нет, он ничего не понял из сказанного, но сердце его почему‑то вдруг сжалось так, что, казалось, вот‑вот разорвется на куски. Все это походило на какой‑то странный, фантастический сон, от всего этого веяло чем‑то потусторонним, нездешним, невозможным…
Наутро, очухавшись, он так и решил, что все это ему приснилось – и женщина, и пижон, ее сопровождавший, и их непонятные речи.
С этой ночи ему стали сниться сны. Они смущали, тревожили, пугали его, вносили какую‑то сверхъестественную, сюрреалистическую струю во всю его никчемную жизнь, заставляли часами сидеть, задумавшись, где‑нибудь в углу – и вспоминать, вспоминать… Вспоминать сны.
Но снов он не помнил. Проснувшись, он тут же все забывал.
Сердобольного деда Евсея обуяла жажда деятельности. Выскочив из подвала, он обежал весь лагерь, раздобыл где‑то заварки, старый закопченый чайник с кипятком, полбутылки водки, немного меду – и приволок все это в подвал, где метался в жару Петр Суханов. Потом вывалил все принесенное в чайник и как следует взболтал.