- Представьте себе это, как длиннющее шоссе, - однажды сказал в
интервью Дэнджерфилд, отвечая на вопрос одного из журналистов по
поводу подстерегающих их опасностей. - Миллиарды миль десятиполосной
автострады… без встречных машин, без медлительных грузовиков. Ну,
скажем, как часа в четыре утра… на дороге только вы и ваш автомобиль,
и больше никого. Так что, как говорится, не стоит брать в голову. -
При этих словах на лице его расцвела привычная улыбка.
Бонни нагнулась и снова включила телевизор. И, конечно же, на экране
тут же появилось круглое лицо Дэнджерфилда в очках. Он уже был облачен
в скафандр, только шлема еще не было. Рядом с ним стояла Лидия и молча
слушала, как муж отвечает на вопросы.
- Я тут слышал, - протянул Уолт, как будто, перед тем как ответить,
пробовал вопрос на вкус, - будто в Бойсе, столице Айдахо какая-то ПОЛ
страшно беспокоится за меня. - Он взглянул на одного из
корреспондентов, очевидно задавшего какой-то вопрос. - Что за ПОЛ? -
переспросил Уолт. - Ну, это… в общем это сокращение придумал великий,
к сожалению ныне покойный Херб Канн, а означает оно Пожилая Одинокая
Леди… сами знаете, такие есть всегда и везде. Кстати, может и на Марсе
окажется одна из них, и нам придется жить с ней по соседству. Короче,
эта, из Бойса, насколько я понял, немного нервничает по поводу меня и
Лидии, опасаясь, как бы с нами чего не случилось. Поэтому, она
прислала нам талисман. - Он поднял его повыше, неуклюже сжимая рукой в
огромной перчатке. Журналисты оживленно зашептались. - Симпатичная
штука, верно? - спросил Дэнджерфилд. - Скажу вам больше: знаете, от
чего она лучше всего помогает? От ревматизма. - Присутствующие так и
покатились со смеху. - На случай. Если мы там на Марсе подхватим
ревматизм. А может, подагру? Да, кажется, она писала насчет подагры. -
Он повернулся к жене. - Верно ведь?
Вряд ли, подумала Бонни, существуют талисманы, предохраняющие от
метеоритов или радиации. Ей вдруг стало грустно, ее охватило горестное
предчувствие. А может, ей взгрустнулось потому, что сегодня Бруно
Блутгельд посещал психиатра? Печальные мысли, проистекающие из этого
факта, мысли о смерти, радиации, ошибках в расчетах и ужасной
неизлечимой болезни.
Нет, я все же никак не могу поверить, будто Бруно стал параноидальным
шизофреником, сказала она себе. Это просто временное недомогание, и
при квалифицированной психиатрической помощи - пара одних пилюль, пара
других, и он вскоре поправится. Скорее всего, это физическое
проявление эндокринных нарушений, а эндокринология в наше время
буквально творит чудеса. Это вовсе не какое-то психическое
заболевание, проявившееся под влиянием стресса.
Впрочем, мне ли судить, мрачно спохватилась Бонни. Только когда Бруно
стал в открытую утверждать, что «они» постоянно подсыпают ему в пищу
яд, мы с Джорджем, наконец, осознали, насколько он болен… а до это мы
считали, что, это просто депрессия.
Тут она представила себе Бруно, держащего рецепт на некое лекарство,
стимулирующее кору головного мозга, или подавляющее подкорку, впрочем,
в любом случае, в дело будет пущен некий современный эквивалент
китайского целебного отвара, полностью меняющий метаболизм мозга
Бруно, выметающий из него все ненормальное, как паутину из углов. И
все снова станет, как раньше, они с Джорджем и Бруно снова будут
вместе у себя в Уэст-Марино, слушая по вечерам Баха и Генделя…все
будет, как в старые добрые времена. Сначала будут записи, а потом она
сама усядется за фортепиано. Дом наполнится барочной музыкой, запахом
свежеиспеченного домашнего хлеба, а на столе появится бутылочка
«буэно-виста» с самой старой винодельни в Калифорнии…
Тем временем на экране Уолт Дэнджерфилд продолжал шутить в своем
обычном стиле, что-то вроде Вольтера и остряка Уилла Роджерса в одном
лице.