По пути он вдруг заметил, что все улицы по левую руку как-то странно
уходили вниз, будто город накренился в сторону и вот-вот перевернется
вверх тормашками. Представив себе такую картину, Блутгельд немного
повеселел, хотя и знал в чем дело. Всему виной был его астигматизм,
обострявшийся в периоды сильного стресса. Да, у него определенно было
впечатление, что он идет по наклонной плоскости, а обрамляющие улицу
здания, неровен час, начнут сползать вниз. Да и сам он теперь шел с
большим трудом, осторожно переставляя ноги, и его тоже постоянно
клонило влево.
«Да, - подумалось ему, - насколько же мы зависим от наших органов
чувств! Главное вовсе не то, что именно мы воспринимаем, главное - как
». Эта мысль заставила его усмехнуться. «Да, нетрудно потерять
равновесие, - подумал Бруно, - когда у тебя острый астигматизм.
Насколько же все-таки сильно влияет наше чувство равновесия на
восприятие окружающего мира… даже слух целиком и полностью зависит от
чувства равновесия. Пожалуй, главнейшего из чувств, хотя это не
является общепризнанным фактом. Должно быть, у меня вирусная инфекция,
небольшое воспаление среднего уха. Надо бы сходить к врачу».
И, само собой, это нарушение чувства равновесия - тут же начало влиять
на слух, впрочем, этого он и ожидал. Просто удивительно, как глаза и
уши объединялись в единое целое: сначала - зрение, потом чувство
равновесия, а теперь и вообще слуховые искажения.
На ходу он слышал гулкое эхо собственных шагов, стук каблуков по
тротуару, не тот отрывистый резкий перестук, который издают женские
каблучки, а призрачный низкий звук, грохот, будто исходящий из
какой-то глубокой ямы или пещеры.
Этот звук вовсе не был ему приятен, он отдавался в голове, каждый шаг
отзывался острой болью. Он пошел медленнее, сбился с ритма, и теперь
следил за тем, как подошвы касаются асфальта, стараясь предугадать,
когда раздастся очередной стук.
«А ведь я знаю, в чем причина», - подумал он. Такое уже бывало и
раньше, это раскатистое эхо самых обычных шумов в лабиринте его ушных
проходов. Как и у искажений зрения, природа этих слуховых эффектов
была очень простой, хотя он на протяжении многих лет они озадачивали и
даже пугали его. А причиной являлись всего лишь неудобная поза,
мышечное напряжение, особенно в основании шеи. В общем-то, он мог
проверить свою теорию, просто качая головой из стороны в сторону. При
этом он слышал, как похрустывают шейные позвонки - короткий, резкий
звук, немедленно отдающийся острой болью в слуховых проходах.
Должно быть, я особенно чем-то обеспокоен, подумал Бруно Блутгельд.
Недаром же сегодня ощущается сильное искажение чувственного
восприятия, раньше такого не бывало. Окружающее вдруг стало
затягиваться какой-то тусклой серой пеленой, превращая соседние здания
и автомобили в безликие мрачные глыбы, бесцветные и неподвижные.
А где же люди? Создавалось впечатление, что улица совершенно пустынна,
что он в полном одиночестве бредет по опасно заваливающейся набок
Оксфорд-стрит к тому месту, где оставил свой «Кадиллак». Может быть
(какая странная мысль!) они все попрятались по домам? Чтобы не
промокнуть под дождем… под этим дождем мельчайших , похожих на сажу
частичек, которые теперь буквально наполняли воздух, мешали дышать,
мешали смотреть, мешали двигаться дальше.
Блутгельд остановился, и, стоя на перекрестке, бросил взгляд сначала
налево, где поперечная улица уходила вниз и скрывалась в какой-то
мгле, потом направо, где она, уходя вверх, вскоре обрывалась, будто
обрезанная. К своему удивлению он увидел - причем объяснения на основе
обычных физиологических реакций этому зрелищу он сразу дать не мог -
что повсюду начинают появляться трещины.