Он начал включать световую рекламу, готовясь к предстоящему
рабочему дню.
Глава 2
Подросток-инвалид Хоппи Харрингтон обычно подкатывал к телемагазину
около одиннадцати. Он въезжал в торговый зал, ненадолго притормаживал
у прилавка и, если Джим Фергюсон оказывался на месте, просил у него
разрешения спуститься вниз, в мастерскую, чтобы посмотреть, как
работают два телемастера. Если же Фергюсона в магазине не оказывалось,
Хоппи через некоторое время укатывал восвояси, зная, что продавцы его
в подвал не пустят - они лишь дразнили мальчишку, да пересмеивались.
Но он не обижался. По крайней мере, так казалось Стюарту Маккончи.
На самом же деле, понял Стюарт, он просто не понимал этого Хоппи, с
его узким острым лицом, живыми яркими глазами и быстрой нервной
манерой говорить, настолько быстрой, что порой, он начинал заикаться.
Стюарт не понимал его психологически. Почему Хоппи так хочется
ремонтировать телевизоры? Что в этом занятии такого заманчивого?
Калека часами торчит в мастерской, и, можно подумать, нет на свете
ничего более захватывающего, чем это ремесло. На самом же деле, ремонт
телевизоров тяжелая, грязная и не бог весть как оплачиваемая работа.
Но Хоппи был исполнен страстной решимости быть телемастером, и вот
теперь его мечта исполнилась, поскольку Фергюсон был твердо настроен
поступать по справедливости с представителями всех меньшинств мира.
Фергюсон был членом Американского союза гражданских свобод,
Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и Лиги
помощи инвалидам, причем последняя организация, по мнению Стюарта,
являлась ни чем иным, как просто международной лоббистской
группировкой, члены которой твердо вознамерились обеспечить достойное
существование всем жертвам современной медицины и науки, которых стало
особенно много после катастрофы Блутгельда в1972 году.
Тогда, к кому же можно отнести меня самого? - спросил себя Стюарт,
сидя наверху в кабинете, и просматривая книгу продаж. То есть, думал
он, если у нас здесь будет работать этот калека… я, получается,
практически тоже что-то вроде жертвы радиации, как будто темная кожа -
результат радиационного ожога. От этих мыслей ему стало не по себе.
Возможно когда-то, думал он, все люди на свете были белыми, а потом
какой-нибудь придурок рванул эдак, скажем тысяч десять лет назад, у
них над головой бомбочку, и некоторых из нас обожгло, да так и
осталось. Просто пострадали наши гены. Вот с тех пор мы и стали
такими.
В это время появился другой продавец, Джек Лайтхейзер, уселся за стол
напротив, и закурил толстую коричневую «корону».
- Слышно, Джим нанял этого колясочника, - через несколько мгновений
начал он. - А знаешь, зачем он это сделал? Чтобы прослыть хорошим
мужиком. Скоро об этом протрубят во всех газетах. А наш Джим обожает,
когда его поминают в газетах. Если прикинуть, неплохо придумано. Да и
то сказать, первый торговец в Ист-Бэй, нанявший калеку.
В ответ Стюарт только хмыкнул.
- У Джима слишком идеализированное представление о себе, - продолжал
Лайтхейзер. - Он мнит себя не просто торгашом, а этаким современным
римлянином, у которого на первом месте гражданские ценности. Да ведь,
по правде сказать, он человек образованный. В свое время Стэнфорд
закончил.
- Теперь это всем по барабану, - заметил Стюарт. Он и сам в 1975
окончил Калифорнийский университет, да только что проку! С таким
дипломом, а выше торговца так и не поднялся.
- Да нет, когда он его получал, это еще имело значение, - продолжал
Лайтхейзер. - Он отучился бесплатно, как ветеран, и выпустился в
тысяча девятьсот сорок седьмом году.