Слушай мою команду, лейтенант заключённых в камеру, дежурных на посты. Вернусь, приму руководство отделом на себя.
Стародубцев развернулся на месте и, механически ступая, ушёл в темноту.
Вскоре в притихшем отделе раздались негромкие звуки перемещений. Извлечённый из туалета после продолжительных переговоров капитан Морозов принял командование. Заключённые без колебаний вернулись в камеру предварительного заключения. Заметив среди них сержанта Маслюкова, дежурный возмутился:
А ты куда? Смотри, Маслюков. Где твой табельный?
Блоха вернул оружие.
И чтоб ни гу-гу, погрозил Морозов пальцем и закрыл стальную дверь.
3
Лишь только Владимир Иванович Ручнёв шагнул на ступеньки райкома партии, дверь предупредительно распахнулась.
Милости просим, Владимир Иванович. Я знал, что однажды вы вернётесь.
Ты кто? спросил Ручнёв, вглядываясь в заросшее щетиной лицо ночного сторожа.
Вобликов, завотделом пропаганды и агитации, помните?
Здесь что делаешь, зав?
Работаю, Владимир Иванович, как должен работать каждый, кому дороги идеалы революции и родной Советской власти. Сторожу, одним словом. Вы проходите, проходите: здесь никого больше нет.
Пришёл, наш родименький, вернулся, суетился Вобликов, пропуская в здание музыкальной школы, а прежде районного комитета партии, его бывшего первого секретаря. Ну, теперь порядок будет. А я вот здесь сижу, поглядываю чья возьмёт. Не верится, что в Лету канули наши могучие устои, наша всепобеждающая идеология.
Что, аппаратчики за власть перегрызлись? усмехнулся Ручнёв.
Хуже, Владимир Иванович, гораздо хуже. Строили мы коммунизм, думали вот-вот и на века, а подул ветерок покрепче и нету его, одни развалины остались.
Что городишь? Ручнёв остановился в полутёмном фойе.
Правду, истинную правду, Владимир Иванович. Сколько раз в жизни убеждался в могучей, всепобеждающей силе большевистской правды. Наш советский человек всегда эту правду почитал. Могу ли теперь врать? обиделся Вобликов.
А кто портфели захватили? насторожился Ручнёв.
Так ведь что интересно, сторож вознёс указательный палец. Все партийцы бывшие. Где-то мы с вами, Владимир Иванович, проглядели-недоглядели за криводушными людишками: подняли, обласкали, а они в ответ даешь демократию, долой КПСС! Хотя нет, вру, наверное. Не так власть перекрашивалась. Один дурак брякнул, как вождь когда-то, с броневика, а толпа подхватила. Номенклатура наша нет бы рот заткнуть крикунам, тут же стала подстраиваться да пристраиваться, чтобы власть не потерять да кусок пожирнее отхватить от народного пирога. Вот так и развалили великий и могучий Советский Союз.
Ты о Вожде поосторожней, заметил Ручнёв, размышляя об услышанном.
А-а, махнул рукой Вобликов. Один остался, без охраны, не сегодня-завтра из Мавзолея на кладбище снесут. Докатились, одним словом.
Бывший секретарь вскинул голову и уставился на сторожа единственным глазом. Взгляд был ужасен, но Вобликов выдержал и печально покачал головой:
Да-да, не удивляйтесь нашим переменам. Страна до ручки докатилась прибалты бочку катят, грузины с хохлами норовят палку в ноги сунуть. Ну, а больше всего вреда от собственных буржуев всё крадут и тащат за границу. Скоро в богатейшей некогда стране шаром покати ничего не останется. Промышленность развалили, Вобликов стал загибать пальцы. Сельское хозяйство топором под корень. Торговлю отдали на откуп спекулянтам.
Как такое могло случиться? Ручнёв ощутил признаки подступающего страха.
Растерянность бывшего первого придала уверенности сторожу музыкальной школы. Он панибратски подмигнул собеседнику и сказал очень даже снисходительно:
Я полагаю здесь тщательно спланированную и широкомасштабную диверсию ЦРУ. Долго мы не поддавались, но таки одолели нас янки проклятые. Нет больше социализма на Земле!
Странные вещи рассказываешь, Вобликов, Ручнёв пытался взять контроль над своими расшалившимися нервами. Не врёшь? Не пьян? Говоришь, буржуи у нас объявились?
Как грибы растут, Владимир Иванович, как грибы. И плодятся, стараются навязать простым людям свою мерзопакостную, насквозь лживую и клеветническую, собственническую идеологию. Убеждают, что народ ничто, а собственное я это всё, только для себя стоит жить. Об этом день и ночь трещат продажные газеты, радио и телевидение. Больно видеть к каким серьёзным неприятностям может это, в конце концов, привести даже честного человека. Партия самое дорогое и великое, что у нас было. Принимали мы туда только тех, кто готов был целиком отдать себя борьбе за светлое будущее всего человечества. И вот теперь эти перерожденцы, партийные оборотни, объявив себя бизнесмена и предпринимателями, ограбили народ и страну.