Как знать, как знать
Глеб промолчал, прикидывая, кто бы это мог быть такой Тадеуш Булгарин. Тадеуш да ведь это же Фаддей Венедиктович! Тот, что написал «Осаду Сарагоссы» и «Марину Мнишех», которые он, Глеб, читал в журналах в библиотеке Корпуса!
Где издано? прерывисто выговорил заинтересовавшийся Кароляк, пинком отворяя дверь парадного. Юноши протолкнули кофр в дверь и, отдуваясь, поставили его на снег рядом с другим. А Юзек уже озирался по сторонам, выглядывая свободного извозчика.
В прошлом году выходило в «Литературных листках», а в этом в журнале «Северный архив», Мицкевич осторожно притворил за собой дверь. Не люблю, когда хлопают дверьми должно быть, и окончание там же, в «Северном архиве» и выйдет.
Лихо подкатил извозчик, едва не забрызгав мокрым снегом, придирчиво оглядел с головы до ног, отметив, должно быть, в уме и шинель Невзоровича, и редингот Кароляка, и каррик4 Мицкевича.
Прошу, господа!
Господа не едут, холодно произнёс пан Адам, и в ответ на рванувшиеся возражения Невзоровича и Кароляка только запрещающе приподнял трость. Не стоит протестовать, панове не люблю долгих прощаний, поэтому расстанемся здесь. Пан Глеб, рекомендую вам не ограничиваться только обществом русских, сведите знакомство с поляками и литвинами, это необходимо здесь. Пан Габриэль введёт вас в салон к Шиманской, в общество Олешкевича пан Габриэль, я полагаюсь на вас и оставляю вашим заботам нашего юного друга.
Юноши не стали больше спорить, послушно склонили головы.
Извозчик помог Юзеку взгромоздить на запятки оба кофра, откинул перед Мицкевичем дверцу пролётки. Пан Адам легко вскочил по откидной ступеньке, обернулся, не садясь на сиденье.
Итак, прощайте, господа!
Когда пролётка скрылась за поворотом, Габриэль повернулся к Невзоровичу:
Ну что ж, кадет идём!
Город радостно гудел.
Где-то пели нестройно, хором, но что пели не разобрать. Где-то с залихватским визгом неслись по улице на тройке с бубенцами, визжала какая-то баба. Вкусно пахло печевом и жарениной, горячим чаем и сбитнем, громко зазывали на улицах продавцы сбитня и бубликов. Шумели трактиры и лавки, с лёгким скрипом вертелась на сенной карусель, с криками носились там и сям мальчишки только успевай береги карманы и кошелёк, Сенная, она такова.
Вот и сейчас на шляхтичей налетел мальчишка лет десяти в драном кучерском армяке и войлочном малахае, оторопело отскочил.
Осторожней, лайдак5! рявкнул ему Габриэль, сжимая кулаки. Пся крев, что за город!..
Ляях, протянул мальчишка, ничуть, впрочем, не испугавшись. А ты не лайся, а то я своих кликну и тебе не поздоровится. Мы тут ляхов не любим, у нас тут свои порядки, русские
Что ты сказал, змеёныш?! процедил Габриэль, шагая вперёд, вот-вот и метнётся кулак, сомнёт мальчишку, собьёт с ног. Тот уже приготовился свистнуть, и понятно было, что по свистку прибежит человек десять. Тогда и впрямь несдобровать. Но Кароляк отступать не собирался ещё чего не хватало, чтобы шляхтич отступал перед хлопом.
Но в этот миг вмешался Невзорович, который всё это время пристально разглядывал встречного.
Погодите-ка, пан Кароляк придержал он за рукав нового знакомца. Эй ты как там тебя Лёшка?!
«Малышка». Тот самый.
«Малышка», видимо, тоже узнал Глеба, остановился, разжимая кулаки, но по-прежнему настороженно косясь на Кароляка.
А, и ты здесь, литвин процедил он, облизнул губы и покосился назад, на гудящую невдалеке толпу, и Глеб вдруг понял, что никаких «наших» с ним здесь нет, а «малышка», скорее всего, тут на свой страх и риск пробавляется.
Ты чего это на людей бросаешься? спросил он насмешливо. Приятеля вот моего чуть с ног не сбил. Удираешь, что ли от кого?
Да нет, чего удирать-то, мальчишка независимо повёл плечом, переступил с ноги на ногу разбитыми опорками, покосился на Кароляка, который смотрел куда-то в сторону. Сейчас везде промышлять можно, Святки же. А у приятеля вашего твоего прощения прошу.
И правда, у схизматиков же Святки, вспомнил Глеб. Вчера рождество было. Где-то в груди чуть потеплело вспомнились родные Невзоры, да и Волколата Довмонтова там православные крестьяне тоже праздновали церковные праздники почти на две недели позже, чем господа, католики и униаты.
Ну раз такое дело, ради праздника, я думаю, мой приятель тебя простит, он тоже покосился на Кароляка, и тот, подумав, нехотя кивнул. Хоть и не наш это праздник, а всё равно святой день.
«Малышка» несколько мгновений ещё постоял, потом всё так же независимо шмыгнул носом, поправил капелюх и нырнул в толпу, загребая на ходу рыхлый снег опорками.
Что-то ты какой-то слишком вежливый, пан Глеб, процедил Кароляк, неприязненно глядя ему вслед. С москевскими хлопами дружбу водишь, фамильярничаешь
Они перешли на «ты» вскоре после отъезда Мицкевича, когда выпили на брудершафт в трактире на Мойке. Горячее вино шумело в голове, и Невзорович уже представлял, как он будет красться в корпус, опасаясь, как бы не попасться на глаза дежурному офицеру, пусть даже и не Овсову, а Деливрону. Впрочем, на сыром и холодном воздухе городских улиц лёгкий хмель быстро выветривался.
Да, так вышло, что знакомство свели, бросил Невзорович как ни о чём не значащем, не принимая вызывающего тона. Он тоже смотрел вслед «малышке», словно хотел что-то о нём понять, потом повернулся к Кароляку. Прошу меня простить, пан Габриэль, но мне сейчас надо спешить надеюсь, что мы с вами ещё увидимся.
Обязательно увидимся, пан Глеб, подтвердил тот, щуря водянистые глаза. Обязательно увидимся. Непременно заходите как будет возможность к Марии Шиманской, у неё салон, там собираются все наши земляки.
3
Грегори проходил мимо двери кабинета директора шинель внакидку, фуражка сбита чуть набок, нарочно из дерзости. Праздники так праздники, пусть и в форме одежды тоже хоть какая-то вольность будет. Хотя, попадись он в этот миг на глаза, к примеру, Овсову кокосы, а то и розог не миновать. Однако Грегори, глядя на чугунных, нарочно бравировал, ходил по краю опасности.
Нарывался на розги.
Хотя и невелика храбрость в праздники дерзить, когда даже чугунным почти ничего не грозит.
Рождество миновало, но праздничные дни продолжались волей государя Александра Павловича на другой день после рождества праздновался день победы над узурпатором двенадцать лет назад русская армия вышла к границам России как раз в сочельник.
Весь город на Рождество, кроме райков, балаганов и вертепов украшался флагами, на Марсовом поле всю вторую половину декабря маршировали пешие и конные гвардейские полки, покрывшие себя славой в войнах с республикой и узурпатором. Парад должен был состояться как раз сегодня. А в корпусе кадетам дали ещё один праздничный день. А если помнить, что назавтра суббота, в которую только танцевальные и гимнастические классы, то радость становится почти полной. Была бы полной, если бы и их отменили, но для этого, наверное, в лесу должно сдохнуть что-то очень большое, вроде слона или носорога. А поскольку в русских лесах такое зверьё не водится судите сами.
Тяжёлая дубовая дверь с причудливой резьбой и начищенными медными ручками была чуть приоткрыта должно быть, вестовой по ротозейству забыл притворить, и из-за неё смутно доносились голоса. Грегори прибавил шагу, чтобы пройти мимо не дело кадету, а тем более, дворянину, подслушивать у дверей. Даже если и не накажут, не застанут даже для самого себя позор.
кадета Смолятина прозвучало вдруг из-за двери, и мальчишка, наплевав на приличия, замер на месте. Никак про них говорят? Он мгновенно подавил вякнувшую было совесть отмолю грех, не страшно. Тем паче, не интимные тайны и не государевы секреты подслушиваю.