А с чего ты взял, что мистер Грисуэлл тебя ненавидит? спрашивает Регина, отодвигая в сторону Эла, чтобы протереть витрину. Все ее дети учились в Сент-Амброузе, поэтому прозвище директора ей знакомо. Причем она до сих пор фанатит в родительском комитете и порой лучше меня осведомлена о школьной жизни.
Из-за истории со стеллажами.
Да брось. Регина упирает руки в бока. Он не станет вымещать на тебе давнюю обиду.
Еще как станет!
Раньше отец время от времени подрабатывал по найму в Сент-Амброузе. Когда я учился в восьмом классе, Гризли заказал для своего кабинета встроенные книжные полки. Отец все сделал, выставил счет, а директор вдруг заартачился, что, мол, на такую цену не соглашался и заплатит только три четверти суммы. Они бодались несколько дней, после чего стало ясно, что Гризли не уступит. Тогда отец пришел на выходных в школу, разобрал весь стеллаж и заново покрасил стену. А еще оставил Гризли записку: «Передумал брать заказ».
В этом весь отец: всегда такой белый и пушистый, пока его не доведут и тогда переключатель щелкает. Директор еще легко отделался, хотя самому Гризли так не казалось. Он капитально разозлился и, уж конечно, не отвалит сынку Джуниора Тэлбота пару сотен тысяч на колледж.
Ну хорошо, положим, ты не любимчик мистера Грисуэлла, продолжает Регина, но ведь не один же он решает? У мисс Келсо тоже есть право голоса. К ней прислушиваются чуть ли не больше, чем ко всем остальным, вместе взятым. Кстати, о мисс Келсо Разве она на днях не просила тебя об услуге? В которой ты ей как дурак отказал?
Ничего не знаю, говорю.
Ну же, Трипп. Ради бесплатной путевки в колледж?
Я не желаю состоять в этом сомнительном комитете.
Регина скрещивает руки на груди и сверлит меня взглядом.
С какой стати заниматься устройством сада в честь учителя, которого я слова застревают в горле, нашел в лесу?
Уже несколько лет я пытаюсь забыть тот день. Регина, конечно, не догадывается об истинной причине. Откуда ей знать, что участие в создании мемориального сада Ларкина для меня не удачная возможность, а кошмарная пытка?
Ничего ужасного, это знак уважения и поддержки, заявляет Регина, потом спохватывается и, как умеет, смягчает тон. Получается плохо, но ведь главное намерение. Трипп, бог даст, тебе полегчает, залечишь наконец свою душевную рану. Ты достоин исцеления не меньше других.
В горле образуется ком, и я молчу. Не Регине Янг решать, чего я достоин, а чего нет. Она вообще ни черта обо мне не знает.
Ты же понимаешь, продолжает она, что мисс Келсо ой как нужны помощники, ведь работы невпроворот. К тому же ребята из Сент-Амброуза всегда славились готовностью поддержать благое начинание. Она заходит за прилавок и тычет пальцем в мою сторону: Короче, перестал ныть и записался, а не то сделаю пирог из твоей задницы!
Блефуете, тетя, говорю без особой уверенности.
Уж очень не хочется терять эту работу. Регина платит больше всех в Стерджисе, а «Луч света» мне как второй дом. Который к тому же куда чище и уютнее, чем первый.
Дверной колокольчик звякает, и внутрь, смеясь и толкаясь, вваливаются ребята в куртках поверх баскетбольной формы в желто-синюю полоску. Осенний сезон давно закончился, но соревнования на крытых площадках идут вовсю.
Как жизнь, Трипп? громко здоровается Шейн, бросая сумку под один из широких подоконников. Потом одаривает владелицу заведения улыбкой на миллион: Привет, Регина! Забираем у вас все кексы, окей?
Та трясет головой:
По два в одни руки, не больше. Ребята подходят за салфетками и напитками. Должно остаться для постоянных покупателей.
Шейн хватается за сердце, откидывает со лба прядь темных волос. Мой предок зовет его Рональдо по фамилии европейского футболиста, на которого тот якобы похож.
Ах, неужели после стольких лет мы все еще не считаемся постоянными покупателями? театрально стонет он.
Два в руки, твердо повторяет Регина, слегка приподняв уголки губ. Никак не может решить, раздражает ее Шейн или забавляет.
В один прекрасный день, вздыхает тот и плюхается на стул, вы позволите мне съесть все кексы, и я наконец заживу полной жизнью.
Ты и так живешь вполне хорошо, встреваю я, за что удостаиваюсь зловещей улыбки и среднего пальца.
Регина трогает меня за рукав.
Я иду ставить булочки в духовку, говорит она. Будь человеком, уведи отсюда Эла.
По идее, Элу в кофейне находиться не положено, хотя никому, включая регулярно заходящих сюда полицейских, пес не мешает. И все же с наплывом посетителей Регина неизменно загоняет его в кладовку.
Слушаюсь, мэм! Я отдаю честь спине хозяйки, уже исчезающей за дверями в кухню. Заманиваю Эла печеньем, которое тот никогда не получает, и в качестве утешительного приза ставлю перед ним миску с водой. Затем возвращаюсь к кассе и пробиваю гигантский заказ, жонглируя одновременно несколькими банковскими картами.
Как только я расправляюсь с заказом, народ рассаживается и принимается мерно жевать, колокольчик на двери возвещает о появлении новой посетительницы.
Играм конец, Шейни, бормочет один из парней. Жена пришла.
Шейн как по команде расплывается в улыбке:
Привет, детка, и подставляет губы Шарлотте. Кекс хочешь?
Не-а, только кофе.
На Шарлотте черное пальто с кучей пуговиц и петель, которые она долго и нудно расстегивает, прежде чем бросить его на спинку свободного стула.
Черный, с медом? спрашиваю.
Она подходит и прислоняется бедром к прилавку.
А ты неплохо меня знаешь.
Уникальное сочетание. Я тут два года работаю, и ты единственная, кто добавляет мед в кофе.
Губы Шарлотты искривляются в улыбку:
Люблю выделяться.
Точно, с этим у нее проблем нет. Шарлотта Холбрук из тех девчонок, кому все прочат карьеру супермодели. Она купается во всеобщем внимании, как рыба в воде, хотя в ней нет ничего особенного. Когда-то Регина спросила, как выглядит девушка Шейна, и я сказал: «Ну, симпатичная такая, шатенка, глаза голубые, чуть повыше тебя». Когда Шарлотта появилась, у Регины отпала челюсть. «Симпатичная! возмутилась она. Все равно что Эверест холмом обозвать».
Ставлю кофе перед Шарлоттой.
Ты сегодня заходил на школьный сайт? спрашивает она.
Сейчас каникулы, забыла? напоминаю.
Знаю, просто в интранете вывесили списки классов, и я зашла посмотреть, с кем буду учиться в последнем семестре. Я пожимаю плечами, она легонько хлопает меня по руке. Некоторым из нас это небезразлично. Так вот, угадай, кого я там узрела?
Ну, кого?
Переворачиваю пластмассовую бутылочку над чашкой, чтобы выдавить мед.
Бринн Галлахер.
Чуть не роняю бутылочку с медом, Шарлотта оглядывается на Шейна за столиком и громко смеется. Она вряд ли помнит о нашей былой дружбе с Бринн. Да и мы за все время, что дружили, о Шарлотте говорили ровно ноль раз.
Кого?!
Бринн Галлахер. Шарлотта вновь поворачивается ко мне и делает испуганную гримасу. Трипп, куда столько меда?
Вот черт! В ее чашке больше меда, чем кофе.
Пардон, спохватываюсь я, отодвигаю чашку в сторону и беру новую. Лишний сахар ей точно не всучишь: она свято блюдет пропорции. Бринн Галлахер, говоришь?
Уже дважды повторила.
Она прищуривается и с интересом наблюдает за моей новой попыткой налить ей кофе.
Странно, говорю как можно более безразличным тоном. Еще не хватало, чтобы из-за моей внезапной криворукости Шарлотта заподозрила неладное. Они вроде в Чикаго живут.
Шарлотта поводит плечом:
Может, вернулись.
Ей же хуже. Я ставлю на стойку безупречно приготовленный кофе. Прошу!
Спасибо, Трипп, мяукает Шарлотта и отходит, не заплатив, знает, что я сниму деньги с карты Шейна.
Подойдя к столикам, она не берет пальто со свободного стула и не садится, а стоит с выжидающей улыбкой, пока один из парней рядом с Шейном не пересаживается, уступая ей место.