В пятой.
Воспитательница нахмурилась.
Это где Караваева и Слуцкая, произнесла она вполголоса, словно обращаясь к самой себе, хорошая компания, ничего не скажешь!
Было абсолютно ясно, что ни Света, ни Марина не пользуются любовью Анфисы Петровны.
Ладно, она коротко вздохнула, надо будет переселить тебя при первой возможности, да только сделать это непросто, от нас редко уезжают. Ты вот что, Василиса: будут обижать не стыдись, жалуйся. Мне, Жанне, Анне Николаевне это другая воспитательница. Поняла? Выражение ее лица сделалось суровым и требовательным.
Да.
Ну, иди тогда.
Я сгребла в охапку ворох вещей и вышла из кладовки.
Знакомый трехцветный кот был снова на месте, лежал себе, развалившись на коврике, и щурил на меня зеленые глаза. Я решила, что принесу ему с ужина что-нибудь вкусненькое.
7
Не очень-то мне хотелось возвращаться в палату, особенно после слов Анфисы Петровны о моих соседках. Однако делать было нечего, и я, прижимая к себе новые вещи, снова взобралась на второй этаж, прошла узкий коридор и толкнула дверь с табличкой «5».
К моей радости, на меня больше никто не обратил внимания. Светка лежала на покрывале и лениво листала какую-то растрепанную книжонку, Марина, сидя в коляске, старательно расчесывала щеткой длинные волнистые волосы. Обе молчали.
На ближней к двери кровати сидела еще одна девчонка, с узеньким мышиным личиком и маленькими, испуганно бегающими глазками. В руках у нее был засаленный газетный кулек. Девочка вороватыми, суетливыми движениями доставала семечки, лузгала их с хрустом, а шелуху сплевывала в стакан, стоящий на тумбочке.
Здравствуй, поздоровалась я с ней. Она ничего не ответила, глянула затравленно и боязливо и снова полезла в кулек.
Мне вдруг стало до чертиков обидно, даже губы задрожали. Почему, за что они все сговорились против меня? Что я им такого сделала? Не виновата же я, что меня поселили в эту проклятую пятую палату!
Светка внезапно оторвалась от книжки, поглядела на меня и произнесла вполне миролюбиво:
Да что ты с ней разговоры разговариваешь? Не видишь разве, она тю-тю, с приветом? Только и делает, что семечки свои трескает, аж за ушами хрустит.
Удивленная и ободренная столь неожиданно пришедшей поддержкой, я добралась до своей кровати и принялась расстилать ее. Мне пришла в голову спасительная мысль: может быть, черноволосая Светка не такая уж стервозина, если познакомиться с ней поближе. В конце концов, воспитательница вовсе не обязательно должна быть права в своих симпатиях и антипатиях. Вот и усатая инспекторша оказалась хорошим человеком, а выглядела сущей ведьмой.
Ты что, спать собралась? Светка смерила меня насмешливым взглядом и отложила книжку на тумбочку.
Да, простодушно подтвердила я, мне велели лечь в постель.
Кто велел? Анфиса? Светка пренебрежительно фыркнула. А ты и рада стараться. Спокойной ночи, малыши, да?
Я перестала разбирать кровать и уставилась на нее в недоумении.
Разве можно не слушаться?
Нужно, детка, пропела Светка издевательски сладким тоном. Нужно. Иначе так прижмут к ногтю, не вздохнешь. Вон как ее, она кивнула на съежившуюся на постели любительницу семечек.
Я растерянно молчала, потрясенная ее словами. Неужели добрая, рассудительная Анфиса Петровна может давить на воспитанников, желать им зла, относиться враждебно? Нет, ни за что.
Что зыришь? грубо поинтересовалась Светка. Не веришь? У Маринки спроси. Скажи ей, Мариш! Всю правду! Она взглянула на подругу с ожиданием.
Та перестала расчесываться, на лице у нее возникло странное, какое-то потустороннее выражение.
Зачем ты, Свет, перестань, проговорила она чуть слышно, с трудом шевеля губами.
Нет, не перестану! неожиданно громким, истерическим голосом выкрикнула вдруг та. Не перестану! Не хочешь, я сама скажу. Все скажу! Как нас тут травят лекарствами, записывают в специальную тетрадь все прегрешения и потом докладывают Базарихе! А она потом
Све-ета! протяжно, навзрыд перебила ее Марина. Я прошу, не надо! Ну пожалуйста! Левая щека ее задергалась, губы скривились, лицо стало белым и страшным, как у покойника.
Светка посмотрела на нее с тревогой и нехотя кивнула.
Ладно. Не буду. Успокойся. Она нервным, судорожным движением схватила с тумбочки книжку и нарочито сосредоточенно уставилась в нее.
Я постояла еще немного, не зная, как быть, затем все-таки расстелила кровать, разделась и залезла под одеяло. Девчонка с мышиным личиком доела семечки и тоже легла, подсунув под голову сложенные лодочкой ладони.
Светка читала. Маринка давно закончила причесываться и теперь сидела в коляске неподвижно, уставившись глазами в одну точку. Возможно, она так спала. Смотреть на нее было жутковато, и я отвернулась к стенке.
Вскоре веки мои начали тяжелеть и слипаться, я задремала.
Разбудили меня громкие голоса, о чем-то весело переговаривающиеся. Я вскочила на постели, ошалело глядя перед собой.
Прошнулась, шоня! произнес знакомый шепелявый голос.
Я обернулась: за столом сидел Влад, напротив него Светка. Сбоку пристроилась в коляске Маринка. Перед всеми троими лежало по кучке карт, а в середине стола красовалась колода с подсунутым под нее червонным королем. Как видно, компания дулась в «дурака».
Ну ты и спать! Влад улыбнулся своим щербатым ртом. Два часа прошло. Поднимайся, пойдем в игровую.
Не ходи, тут же попросила его Светка. Лучше еще сыграем.
Нет, надоело. Он вылез из-за стола.
Теперь, когда Влад был без куртки и шарфа, я увидела, что из-под рубашки у него выглядывают все те же «рыцарские доспехи», именуемые директрисой корсетом. Это меня обрадовало: значит, не одна я буду ходить как дура, закованная в гипс до кончиков ушей.
Я пошел. Влад направился к двери, на ходу бросив мне: Давай быстрей.
Он вышел из комнаты. Я поспешно натягивала на себя вещи, боясь встретиться взглядом со Светкой, но все же мне пришлось это сделать. Она смотрела на меня в упор с нескрываемой ненавистью.
Ну чего тормозишь? Беги, он же тебя ждет. Она одним махом сгребла со стола карты.
Погоди убирать, остановила ее Маринка, давай еще разок в «дурака».
Ну давай. Светка безнадежно махнула рукой и принялась сдавать.
Я крадучись вышла в коридор. Влад стоял возле нашей двери.
Молодец, обрадовался он, увидев меня, не копаешься. Идем, покажу тебе нашу игровую.
Мы поднялись на третий этаж. Коридор там был гораздо просторнее, слева шли такие же палаты, пронумерованные цифрами, а справа на дверях красовались таблички: «Библиотека», «Кабинет музыки», «Изо».
Игровая находилась в самом конце коридора. Влад толкнул дверь, и мы очутились в небольшом уютном зальчике, заставленном стеллажами со всевозможными играми и игрушками. В центре зала в два ряда стояли столы. За ними сидела детвора и увлеченно сражалась в шашки и шахматы. Кое-кто читал, кто-то старательно вырезал фигурки из цветной бумаги. Вокруг царили тишина и спокойствие.
Влад остановился у ближнего к нам стеллажа.
Умеешь в шахматы? Он глянул на меня вопросительно.
Я помотала головой.
А в шашки?
Нет.
Понятно. Он улыбнулся и снял с полки здоровенную деревянную коробку, расчерченную на черно-белые квадраты. В ее брюхе что-то перекатывалась с глуховатым стуком. Пойдем, научу. Влад потянул меня за руку к столу. Вот, гляди. Это доска. Он раскрыл коробку и вывалил из нее на столешницу черные и белые деревянные кругляшки. А это шашки. Их ставят вот так, в два ряда. Видишь?
Я с любопытством следила, как руки Влада проворно и ловко расставляют кругляшки на черных клетках.
Ты делай то же самое, но со своего края, приказал он мне.
Я послушно принялась за работу. Вскоре кругляшки стояли строем друг напротив друга, точно две роты солдат перед боем, у меня белые, у Влада черные.