Заведующая учебной частью Мириам Авесаломовна усаживается в квадратное, местами истёртое до дерева кресло, рукой предлагает гостье такое же рядом.
А это не опасно? Диффенбахия ядовитый цветок, после него надо руки мыть, а у вас детки Ну, такие Алёна Одарёнова подбирает определение потактичней, непослушные. Они знают, что он ядовитый?
Нет, конечно. Если я им скажу, что он ядовитый, то они тут же это проверят. Начнут обдирать, жевать и друг другу в еду подкладывать.
А если случайно Кто-нибудь лист сорвёт Одарёнова тоскливо посмотрела на плотно закрытую форточку. «Эта старая кошёлка нафигачилась дезодорантом, будто ассенизатор. До такой степени, что даже запах собственных любимых духов раздражает».
Ой, я вас умоляю, ну даже если сорвёт, даже если руки после этого не помоет, ну что случится? Живот поболит и перестанет. Наука будет. Да и не так уж он ядовит, как говорят. У меня дома кошка его ест постоянно и ничего, носится по квартире, как угорелая. Заведующая сунула руку в карман, порыскала, не нашла, сунула в другой. Очки Чёрт возьми! Надо было взять их с собой. Без них я слепа как крот. Ну да ладно. Поправила вырез синего кардигана, пригладила жиденькие, немытые волосёнки. Хотите знать, что это было? продолжила начатый ещё в коридоре и прерванный диффенбахией разговор. Зависть! Вот что это было. Натуральная зависть!
Кого?
Коллег, разумеется. Менее одарённых, менее удачливых.
Но ведь выводы сделала медицинская комиссия, они провели обследование и предоставили отчёт
Ну вы то журналист, вы же прекрасно знаете, как это делается. Заказ! взвизгнула Мириам Авесаломовна и поперхнулась. Прокашлявшись, продолжила: Сальцов выдающийся человек, учитель от Бога. Он поставил уникальный эксперимент. А главное удачный. Но, видимо, не всем это понравилось.
Вы кого-то конкретно имеете в виду? Можете назвать фамилии? Алёна откинула обложку блокнота, отцепила от неё ручку, приготовилась записывать.
Ну нет, фамилии я называть не буду. Во-первых, мне ещё здесь работать, во-вторых Впрочем, и первого достаточно. Вы, пожалуйста, если будете освещать эту информацию, не ссылайтесь на меня. Я только наводку вам даю, подсказываю, откуда могло исходить недовольство, где и в каком направлении вам дальше искать, а так-то доказательств у меня нет.
А что собственно произошло, можете рассказать?
Ну как это бывает? Неожиданно нагрянула комиссия, обследовали детей, у восьмерых выявили отклонения с задержкой в развитии, всех их настоятельно рекомендовали перевести в соответствующее заведение для умственно-отсталых детей. Всё! Эксперимент сорвали. Чего и добивались завистники! Мало того, ещё и сплетни распустили.
Какие сплетни? Алёна заёрзала в предвкушении горячих фактов, которые всегда просачиваются в народ в виде слухов.
Ну А что у вас в сумочке? насторожилась Мириам Авесаломовна.
В смысле? растерялась Одарёнова.
Вы случайно наш разговор не записываете? Может у вас в сумочке диктофон?
Нет. Ну что вы. Нет у меня диктофона. Алёна поспешила распахнуть сумочку и продемонстрировать её содержимое. За кого вы меня принимаете. Мы же договорились, что разговор конфиденциальный, тет-а-тет. А я своей журналистской репутацией дорожу. Не бойтесь, всё, что вы скажите, останется между нами. Я провожу журналистское расследование и мне нужны факты, но мне надо знать, хотя бы в каком направлении рыть.
Понятно, тогда вот, что я вам скажу, а вы уж там дальше сами разбирайтесь, мой вывод таков молодого, талантливого, успешного педагога из зависти хотят очернить. Им мало того, что они поставили под сомнение его преподавательские способности, теперь они обвиняют его в том, что он имел с учениками недозволенные отношения. И всё из-за того, что он бросился их защищать. Да. Пусть они в чём-то отстали от сверстников, но теперь они будут просто выброшены на помойку. А этого нельзя Эти дети и так изуродованы жизнью. Никто не имеет права отделять одних детей от других. Никто, слышите. Больше я ничего не скажу.
Хорошо. Спасибо! Всего хорошего! Алёна поднялась и направилась к выходу. Выйдя в коридор, она вынула из кармана телефон и отключила диктофон.
***
Это что, закон жизни такой? Как горный хребет. Взбираешься на него, ломая ногти, срывая кожу на руках и ногах, сбиваясь дыханием и теряя силы, а, когда ты почти дополз до вершины, откуда-то сверху срывается камень или ледяная глыба и падает тебе на голову. Скатываясь вниз, ты только и успеваешь понять, что весь пройденный тобою путь коту под хвост.
Борис заглянул в пачку, слегка помяв её перед этим. Последняя. Бросить, что ли? Как раз и повод подходящий. С деньгами совсем швах. Ну, тогда хоть выкурить с наслаждением. С долгими глубокими затяжками, медленно выпуская тонкую струйку, смакуя во рту горьковатый дымок.
Он щёлкнул зажигалкой, прикурил и вышел на балкон.
Когда не ладятся дела, то даже хороший, солнечный, тёплый и безветренный день раздражает. Потому что входит с тобой в диссонанс. А был бы дождь, ветер и ещё какая-нибудь хмурь, то это вроде как соучастие, солидарность с твоим настроением. Да и бабки бы не сидели, как курицы на насесте, и не бесили бы своим внешним и внутренним спокойствием.
Из-за угла с повизгиванием вырулила белая иномарка и, сделав по двору вираж, остановилась напротив подъезда. Из приоткрытого окна машины доносилась усиленная децибелами суперпопулярная в этом году песня «Музыка дождя».
О! Валерик принцессу свою привёз! прокряхтела, отличавшаяся особым саркастическим взглядом на вещи, баба Фаня. Звязда!
Свадьба у них в субботу, сообщила осведомлённая во всём баба Нюра, поглаживая развалившегося на коленях дворового кота Русю. Нюра была уверена, что кот лечит её. Именно так она объясняла тот факт, что он всегда и неизменно выбирает только её измученные застарелым артритом колени. Объясняла, и верила, и даже находила подтверждающие догадку улучшения. Готовятся, наверное.
Молодец, Валерик, сумел деваху увести из-под носа ихних певунов, похвалила, причмокивая из чашки кефир, баба Ира.
От уж достижение, в этих ихних бомондах мужиков-то и нет совсем, только что одно название. Баба Фаня недовольно покосилась на отхлёбывающую кефир соседку. Ты бы ложку-то из чашки вынула, не ровен час глаз себе проткнёшь. Ложка-то тебе зачем?
Так сахар размешиваю.
А дома выпить не могла? Сюда свой кефир притащила.
Тебе-то что? Что ты к моему кефиру привязалась? Знаешь же, что у меня проблемы с кишечником. Только кефиром и спасаюсь.
Ты же говорила у тебя диабет? нахмурила жёлтое лицо баба Фаня.
Ну и диабет тоже.
Так чего же ты сахар в кефир добавляешь, если у тебя диабет?
Так кисло без сахара, обескуражено посмотрела на соседку баба Ира.
Музыка резко умолкла, оглушая тишиной. Из автомобиля вышел высокий молодой человек с длинными, собранными в хвост волосами. Как по команде, старушки натянули приветственные улыбки на расчерченные морщинами лица.
«Ни дать ни взять ковбой», услышал Борис восхищённый шёпот бабы Нюры и подивился простоте и точности сравнения.
Тем временем Валерик обошёл автомобиль и раскрыл дверцу с пассажирской стороны. Из машины выскочили и опустились на дорожку красные лакированные туфельки на высоких двенадцатисантиметровых шпильках.
Мда Настоящий кавалер. Галантный! с трудом выговорила баба Нюра труднопроизносимое для вставной челюсти слово.
В подтверждение сказанного Валерик протянул пассажирке руку, и та, возложив маленькую ладошку на его запястье, грациозно выбралась из машины. Миниатюрная брюнетка с кукольным лицом, короткой стрижкой и тонкой фигуркой приковывала к себе взгляды. Короткая чёрная юбка и люминесцентно-красная блузка выгодно обтягивали юное девичье тело. Даже увалень кот, дремавший на коленях бабы Нюры, приоткрыв одно веко, рассматривал в хитрый прищур неожиданно нагрянувшую красотку.