Несколько человек вошли в деканат. Не психуй, не паникуй, дыши глубже, думай головой ну и что, что два месяца! сказал сам себе и тоже вошёл вслед за ними. Это были старосты, которые сдавали и получали журналы групп.
Заместитель декана по младшим курсам Пётр Иванович Михайлов (в народе ПИМ, а когда раздражал ПИМ Дырявый) олицетворял собой мудрость и властность. Одет он был в просторный тёмно-синий костюм времён победы над проклятым фашизмом. Взгляд его под седыми бровями являл отеческую нежность и учёную невозмутимость.
Ну и что, что прибыли? А почему не к Новому Году?
Когда вот так вот встречает начальство, от которого зависит судьба, то вам только остаётся ретироваться, согласившись да, извините, я вернусь сюда первого сентября будущего года. А я закусил удила.
Не понимаю, почему я не могу восстановиться сейчас?
Вы намного отстали пропустили два месяца.
Ну и что?
Вам сейчас не догнать группу. Вас выставят из института в зимнюю сессию если до неё доберётесь.
Я проучился год перед службой.
Хм. И что, к примеру, у вас было по начерталке?
В зимнюю сессию? «Хорошо».
Хм «Камикадзе», он обернулся к Фаине Георгиевне. А вы что думаете по этому поводу.
Она улыбнулась:
Симпатичный морячок.
Пим перевёл дух и снова бросился в атаку:
Учтите мест в общежитии нет, стипендии все распределены.
Мне показалось, он сейчас взорвётся, затопает ногами и заорёт пошёл вон, наглец такой! так лицо его побагровело.
Почему мест нет? встрепенулась секретарь деканата. Позвоните Галине Константиновне она любит моряков и что-нибудь наверняка придумает.
Пётр Иванович махнул рукой:
А, сами звоните. Я на кафедру это секретарше. Потом мне Хорошенько подумайте и решите если напишите заявление о зачислении, я завтра подпишу.
И ушёл, бросив от двери:
Боже, как люди упрямы! Это нехорошая черта.
Фаина Георгиевна набрала номер телефона:
Галина Константиновна, ты на месте? Здравствуй, голубушка моя. Как дела? А на личном фронте? С переменным успехом? Желаю удач. Примешь к сердцу судьбу молодого человека? Моряк, красавец, герой! Помнишь, каким был Жорик Москаленко, только этот в плечах пошире взглянешь, растаешь. Сейчас пришлю.
Положила трубку и мне:
Знаешь, где наше общежитие?
Я кивнул.
На втором этаже комендатская.
Снова кивнул.
Коменданта зовут Галина Константиновна. Думаю, место она тебе найдёт. Если не пугает отсутствие стипендии, пиши заявление. Завтра утречком я его подсуну начальству, и начнём оформляться.
Написал и пошёл в общежитие.
Передо мной была женщина средних лет, которая, показалось, могла дать фору любой юной леди. Я увидел на её лицо следы былой красоты чувственные губы, коричневые глаза насмешливые, живые, влюбчивые. Она вполне могла сыграть в кино императрицу Екатерину Великую, хотя звалась Галиной Константиновной и была комендантом общежития. В ней было что-то театральное от драматической актрисы. Короче, она была настоящей женщиной зрелой и соблазнительной.
Отслужил? спросила она, картинно подняв бровь.
Мне показалось, она хотела сама показать мне место для проживания, но потом её что-то отвлекло. Она торопливо сунула мне пару ключей с бирками и махнула рукой:
Иди, выбирай.
Я пошёл снизу вверх.
В комнате 304 никого не было стояли незаправленными три кровати, а четвёртая была убрана совсем то есть, разобрана на составляющие, приваленные к рундуку (шкафчику для одежды). На её законом месте теснились музыкальные инструменты ударная установка с тремя разнокалиберными барабанами и тарелкой, да ещё две гитары с колонками. Такое соседство не вдохновляло.
В комнате 407 тоже не было никого, но кровати стояли на своих местах и одна без постельного белья. Я вернулся в комендантскую:
Эта.
Галина Константиновна черкнула записку:
Иди в подвал, получай бельё.
Увидев перед собой расправленную постель, я вдруг потерял всякий интерес к окружающему миру и без сил, страшно уставший за безумный день, провалился в оазис свежих белых простыней. Напоследок подумал, что графин с водою и стакан на столе положительно характеризуют обитателей комнаты.
Проснулся, когда появился первый сосед среднего роста, мускулистый малый, с подбородком спортсмена.
Сазиков Вова, подал он руку, мельком взглянув на мою одежду на спинке стула. Добро пожаловать на гражданку.
Я её пожал:
Прошу добро в вашу команду.
Моряк, значит. С какого флота, на какой курс?
А ты служил? вопросом на вопрос ответил я.
Да минет меня доля сия.
В комнату вошли ещё два члена команды, споря на ходу:
Там где мужчина и женщина, третьим всегда будет дьявол.
С чего ты взял?
Где-то читал. О, у нас пополнение.
Ребята представились:
Олег Орленко.
Боков Владимир.
Представился я.
Они тут же продолжили прерванный трёп:
И всё-таки женщина это такая скотина, с которой надо держать ухо востро.
Э-э-э. Но мы ведь только что говорили. Или всё это так: бла-бла-бла?
Сазиков подал голос:
Перед сном о бабах для здоровья надсада.
Какой сон? Идёмте рубать.
И мы вчетвером пошли в студенческую столовую, которая работала теперь по зимнему расписанию с семи утра до восьми вечера. Олег и там, склоняясь к тарелке, развивал свою женоненавистническую теорию:
Честность с бабами уместна, как муха в стакане. А почему? Только начнёшь ей доверять, она тут же предаст.
Меня начала раздражать его предвзятая категоричность.
И нет сомнений? спросил я.
В чём? Олег дёрнул головой так, что его массивные очки в роговой оправе чуть не оказались в остатках картофельного пюре.
В том, что утверждаешь.
Жизнью проверено.
Ну, хорошо, давай рассудим логически. Ты утверждаешь, что ты хороший, а все бабы плохие. А почему ты хороший? Потому что не совершаешь дурных поступков. Верно? Это пока. А потом начнёшь верить, что всё, совершённое тобой, просто прекрасно и другим быть не может ведь ты же хороший. В итоге имеем самовлюблённого эгоиста, между прочим, инженера командира производства.
Олег обиделся:
Откуда ты такой умный? В армии научили?
Во флоте, поправил я.
Орленко не остался ночевать в комнате.
Обиделся? недоумевал я.
Да нет, разъяснил Сазиков. У него невеста в городе, заявление подали скоро свадьба.
А я подумал, он баб ненавидит.
Одно другому не мешает, заскрипел пружинами кровати Боков, устраиваясь почивать. Тёзка, песенку на ночь.
Сазиков достал гитару с антресолей, сел в трусах на кровать по-турецки и запел, безбожно фальшивя аккордами.
На горе у реки лес зелёный шумит
Под горой за рекой хуторочек стоит.
Боков:
Пой, старшина.
И сам запел:
В том лесу соловей звонко песни поёт
Молодая вдова в хуторочке живёт.
Фаина Георгиевна заявление моё приложила к приказу о зачислении в группу ДПА-130. Отправила в моментальное фото за фотографиями на студенческий билет, зачётку и ещё для пропуска на кафедру, куда действовал особый пропускной режим. А ещё с дополнительными печатями он (пропуск) открывал двери на военную кафедру и в корпус «V», где стояли узлы и ступени настоящих космических ракет. За одной печатью отправился в третий корпус только что отстроенное, но ещё не полностью заселённое здание. Гулким пустым коридором дошёл до нужной двери, постучался, вошёл.
Два улыбчивых молодых человека проверили мои документы те, что я подал, и те, что были у них в белой папке. Взяли с меня подписку о неразглашении государственной тайны. С милой улыбкой напомнили о войсках, в которых служил:
Бдительность не теряйте, если что подозрительное узрите, сразу сюда.
И меня завели:
Стучать не привык, а вот если бы поработать. В вашем ведомстве вакансий нет на полставки?
Они улыбнулись. Один спросил:
Жизненные принципы поменяли?
Другой зачитал документ из папки: