Вряд ли Сава считал, что он всерьёз. Может, принимал за красивую сказку, но не перебивал.
Юрген приподнял свечной огарок и царапнул ногтем по воску.
Во главе Двора Лиц стоит пан Авро, хитрый, как тысяча лисиц. Он и его ученики не только перекидываются в животных они знают, как сменить одно человеческое тело на другое. Я слышал, они способны вылепить себе любое обличье. Ну а это, Юрген пододвинул к Саве пуговицу, пусть будет Звенящий двор. Двор госпожи Кажимеры и её учениц она берёт к себе только девушек, перевёртывающихся в птиц. Госпожа Кажимера злейший враг Йовара и могущественная колдунья, способная управлять человеческими чувствами и волей. Как и пан Авро, она не прячет свой двор от обычных людей.
Юрген вздохнул.
Госпожа Кажимера обитает в Стоегосте, и я знаю, что юный стоегостский господарь считает её своей главной советчицей. И это к ней ушла Ольжана, когда закончился срок её службы Йовару.
Сава поморщился.
Так можно?
Нет, конечно. Лицо Юргена стало непроницаемым. Нельзя менять один двор на другой. Вернее Я не знаю, чтобы кто-то так делал. Йовар не всегда жаловал Ольжану, но в конце концов признал, что она хорошая колдунья. И предложил ей остаться у нас, ведь куда она могла пойти? Семья, может, и приняла бы её, а остальные? Если человек преуспел в чародейском ремесле, он уже не сможет жить так, как раньше. Тем более что все знания и силы при чародейских дворах Юрген помотал головой. Не знаю Полгода прошло, а я до сих пор не верю, что так вышло.
Он уже говорил не с Савой, а сам с собой многое ли может понять ребёнок, если дело касается таких важных для колдунов вещей?
Так что, Савушка, произнесла Бойя назидательно, ты сбегать не думай. Йовар Ольжану упустил, а других уже не упустит. Ты наелся, солнце?
Сава послушно закивал.
Вот и славно. Устал, наверное? Ещё бы, столько случилось за день Хватит с тебя. Юрген, отведи его отдохнуть.
Юрген дождался, пока Сава спрыгнет с лавки и возьмёт куль с одеждой, и провёл его по коридорам к одной из комнат, где жили младшие. Сейчас там было пусто. Юрген с Савой быстро приготовили тому место для сна. Разморённый и наевшийся, наслушавшийся разных историй, неизвестно сколько блуждавший по лесу, мальчишка уже дремал на ходу.
А если хозяин воротится, спросил Сава, зевая, разбудишь?
Разбужу, пообещал Юрген. Но ты его пока не жди. Йовар ушёл далеко в лес вернётся через несколько дней.
Сава кивнул, шлёпнулся на кровать и зарылся носом в подушку. Юрген прикрыл ставни, через которые в комнатку бился вечерний свет.
А он точно меня не покалечит?
Ну что ты. Юрген развернулся. Йовар не калечит тех, кто пришёл у него учиться.
Нет, было однажды помнишь?
Ещё бы. Кому помнить, как не ему?
Юрген посмотрел на закрытые ставни. Перевёл взгляд на ребёнка.
С тобой-то уж точно ничего не случится, произнёс он уверенно. Не беспокойся.
* * *
Весна в этом году пришла поздно, хотя будь на то воля Юргена, она вообще бы не приходила.
В Борожском господарстве, а уж особенно в Чернолесье, зимы были долгими и суровыми, но Юрген всё равно их любил. Зима время, когда люди объединялись, чтобы совладать с природой. Господари не начинали войн, а соседи-крестьяне старались не ссориться друг с другом. Ученики Йовара держались вместе тишь да гладь, будто весь свет впадал в затяжную спячку, и не было никаких дел, кроме мирного хозяйства и колдовства.
Зима-зима Снега выпадало по пояс, и весь лес был бел и пушист. Вот вернёшься в терем, сам похожий на исполинский сугроб, скинешь шубу и пойдёшь в кухню а там уже битком народа. Все тянутся к обычному человеческому огню: можно было, конечно, разводить чародейские костры, но Йовар считал колдовство тончайшим из ремёсел и редко позволял прибегать к нему в быту. У колдовства всегда есть цена, говорил он. И повторял с ворчанием старика, что чары не берутся из ниоткуда это силы, ум и здоровье чаротворца. «Если спросить у художника, как пройти в лавку, разве он начнёт писать картину в ответ? А станет ли танцовщица прыгать и кружиться вместо того, чтобы просто пересечь комнату и взять чашу с водой?..»
Чем старше и сильнее становились ученики, тем больше Йовар им позволял уже не так боялся, что чары выпьют их досуха. Однако множество хозяйственных дел Юрген делал руками, а не колдовством. Поэтому зимними вечерами он возвращался как услужливо поясняла Ольжана усталым как собака. Сколько раз он так садился у печи среди других учеников Йовара, ставших ему родными? Помнил как сейчас: кухонные окна в морозных узорах, через которые пробивался лунный свет. Ольжана беседовала с младшими, собравшимися вокруг неё, и ткала новое заклинание в эти моменты она выглядела как обыкновенная деревенская девушка за шитьём. Бойя грелась между котлов с зельями, лениво перелистывая страницы книг. Якоб врывался в кухню с разудалым грохотом, всегда забывая закрывать за собой дверь, за ним тянулся холод, а с его одежды сыпался снег. Иногда он наступал на Чарну, свернувшуюся под скамьёй чёрной кошкой, и та свирепо шипела на него в ответ. В те зимы, о которых думал Юрген, Чарна только перешла из младших учеников в старшие и ещё свыкалась со своей оборотничьей формой. Вот и проводила в ней много времени.
Порой к ним заглядывал Хранко. Это было невиданное событие: обычно он коротал дни в своей деревянной, пристроенной к терему башне в окружении рукописей и ручных воронов. Он выглядел чужеродно в шуме и жаре кухни. Морщил горбатый нос, устраивался рядом с Якобом, который чуть не сбивал его кувшином с сидром, и косился на хохочущих Бойю, Юргена и Ольжану Юрген догадывался, что Хранко и приходил-то к ним только ради Бойи. Как бы там ни было, он не ворчал и не цедил яд, а степенно выдерживал их трескотню.
Да уж, зима славное время.
А вот весной начинались раздоры.
О чём задумался, господин колдун?
Юрген поднял глаза. Сава ковырял землю длинной веткой.
Поднатужься вспомнить моё имя, посоветовал он.
Юрген. Сава улыбнулся хитроватой улыбкой. К новому дому он привыкал быстро. Звучит странно.
Это из древней льёттской песни. Чернолесье находилось на самой границе Вольных господарств. Севернее только морской пролив и каменистые острова льёттов. О конунге Юргене, которого в младенчестве нашла семья простого рыбака.
Тут же подумал, что это прозвучало вычурно, и смутился. Но Сава только задумчиво наморщил нос.
Кто же тебя так назвал? Главный колдун?
Нет. Юрген улыбнулся уголком губ. Едва ли Йовара можно назвать ценителем песен. Давным-давно у Йовара был ученик, Чеслав. Очень одарённый.
Он сейчас здесь?
Ну сказал же был. Юрген обвёл двор страдальческим взглядом. Небо подёрнули первые тени сумерек, а с востока тянулись тучи. Он уже много лет как не здесь.
Если Саве и было дело до бывших учеников Йовара, то только по одной причине.
А в кого он обращался? спросил будто бы ненароком, поддевая носком ком земли.
Младшие всегда с жаром вызнавали об оборотничьих формах не успевали попасть к Йовару, как уже размышляли, в кого могли бы перекинуться.
В волка. Серого. Юрген перехватил тяжёлую палку. Посмеиваясь, он уселся на заднее крыльцо и достал из-за пазухи нож. Что, впечатлился?
Глаза Савы блеснули он подался вперёд и плюхнулся на крыльцо рядом с Юргеном.
О. Выдохнул. Я тоже хочу превращаться в волка!
Ещё бы. Никто не хотел становиться щукой или жуком-оленем, и Юрген не мог их за это винить.
Всякое может случиться, сказал он осторожно, принимаясь вытёсывать кол. Но знай, что обычно так не бывает. Не припомню, чтобы в Вольных господарствах, а уж тем более при одном дворе, появлялись чародеи, которые превращались бы в одних и тех же животных.
А я другим волком буду. Сава хмыкнул. Чёрным как ночь.