Ты была слишком шикарна, чтобы тебя не трахнуть, и слишком печальна, чтобы ты далась мне без боя. Пришлось брать хитростью. А про обиду Как бы это ни звучало, но я рад, что ушел тогда. Все должно быть вовремя. Тогда мне не нужно было ничего, не получилось бы у нас семьи, и любви б не получилось, поглаживаю ее щеки. Прости, что обидел, но тогда я до тебя еще не дорос.
Знаешь, боя бы не было, я потекла от одного твоего взгляда, прижимается ко мне. И ты, наверное, прав, да. Но я жила тобой все это время, а потом, когда увидела в клубе, да еще не одного, подумала, что сошла с ума. Может, все же сошла. Не пойму.
Воспоминание про не одного неприятно режет. Это я тоже никогда ей не говорил:
Эта девочка Она была моей жертвой, говорю вслух. Отвратительные вещи. Тошнотворные. Мне жаль, что Что она попалась в то время.
У нее был ты, не смотрит на меня.
Не было, малыш, поворачиваю к себе ее лицо. Ничего у нее не было. Ни меня, ни себя.
Ты все обо мне знаешь, грустно улыбается. Все знаешь. Я не святая точно. И я не собираюсь сейчас упрекать тебя в чем-то. Она была Они были Пускай, зато теперь есть мы.
А еще я посадил твоего бывшего жениха, невпопад говорю я. Подложил ему герыч.
Ты, что? переспрашивает, шаря взглядом по моему лицу. Я же никогда не рассказывала.
Ну и что? смеюсь, вспоминая ту историю и его лицо. Ты бы это видела. Года полтора назад. Он долго не понимал, как так вышло.
Зачем ты так сделал? спрашивает с любопытством.
Он меня раздражал, пожимаю плечами. Случайно встретил как-то в кофейне и понял, что не хочу, чтобы он жил в этом городе. В одном городе с тобой.
Боже выдает она и замолкает. Я люблю тебя. Очень сильно люблю.
Несмотря на то, что я злой и страшный Палач?
Угу, обнимает ладошками мое лицо. Скажи мне честно, какая я? Добрая? Великодушная? Справедливая, может?
Моя, отвечаю честно. Это главное.
Можно я тоже тебе кое-что расскажу? спрашивает, а голос начинает чуть слышно дрожать.
Конечно, опасливо говорю я. Вот и сдулся Палач. Боится собственную жену.
Денис мне все рассказал, вновь не смотрит на меня. Хотел, чтобы я боялась, чтобы никуда от него не делась. Я все знаю про ту сессию. До меня. С той девчонкой. Имени он не помнил.
Молчу. Я догадывался. Знал, что ему обязательно нужно будет чем-то ее кормить. Историями обо мне. Чувство беспомощности вспоминается легко я живу в нем последний год. Ладонь начинает подрагивать, с каждым мгновением все сильнее.
Крис, выдавливаю я. Ее звали Крис.
Ты не виноват, придавливает мою кисть рукой. Это он больной ублюдок.
Я ее туда привел. Она мне верила. Так что, кроме меня, никто не виноват, отстраняюсь, но не потому, что хочу оказаться от нее дальше, а потому что хочу показать больше. Малыш, на заднем сиденье мои шмотки. Надень их. Пойдем рыться в прошлом.
Я зря рассказала? смотрит на меня с ужасом.
Нет, я бы рассказал тебе пятнадцатью минутами позднее, пожимаю плечами, но настроение стремительно катится в бездну. Ничего, сейчас все пройдет.
Я не хотела этого вспоминать, быстро напяливает на себя мои шмотки, помогая себе зубами, перевязывает руку куском толстовки. Просто я подумала, что это все может быть как-то связано с похищением нашего малыша.
Все верно ты подумала, тяну к себе ее руку, целую пальцы, успокаивая. Пойдем. И ты обещала не уйти, помнишь? в каждой шутке только доля шутки.
Не уйду, улыбается через силу. Вань, я пришла к нему сама. И полгода спустя он чуть не забил меня ремнем до смерти, как Крис. Если бы там не было Эммы Так что, ты не виноват. Пойдем.
Угу, соглашаюсь, чтобы она успокоилась и перестала говорить то, с чем я категорически не согласен. Пойдем.
Глава 6. Ника
Давно, кажется, в другой жизни, мне хотелось знать о нем все: прорасти в него, притворившись частью его прошлого, сделать вид, что я была там всегда. Но сейчас я понимаю, что все эти пыльные скелеты могут разрушить нашу близость, которая на кончиках пальцев.
И все же я иду за ним по полутемному, пугающему своими тенями кладбищу, крепче сжимаю подрагивающую руку мужа.
Страшно? спрашивает он, усмехаясь. Сейчас как выскочат, как выпрыгнут все призраки моего прошлого Полетят клочки по закоулочкам.
Нет, улыбаюсь через силу. Меня твоим прошлым не напугаешь, вру я ему. Скорее всего, зря. Все что угодно, лишь бы найти его.
Или себя задумчиво протягивает Ваня. Знаешь, у меня странные чувства к тебе, малыш.
Какие? смотрю на него, запрещаю себе дрожать.
С одной стороны, я не хочу, чтобы ты меня боялась, останавливается на мгновение, вертит головой. Нет, все верно, сапоги дорогу знают. Так вот. А с другой стороны так быстро, словно он и не человек вовсе, берет меня в захват. Его локоть на моей шее, под подбородком. Меня безумно заводит запах твоего страха. Что делать будем?
Я делаю судорожный вдох, рефлекторно вцепляюсь пальцами в его руку. Мое тело сопротивляется ему, хотя я этого совершенно не хочу. В кровь словно выливается ведро адреналина, и до меня вдруг доходит, что меня так достала эта его нормальность, что я выть готова. Лучше так Пусть хоть придушит, но не гасит ту часть себя, которую я люблю. На которую я запала в том чертовом офисе.
Замираю в его руках, разжимаю пальцы, закрываю глаза, чувствуя, как из их уголков выскальзывают слезы.
Ну так не интересно, отпускает меня, обгоняет, идет вперед не оборачиваясь. Хоть бы пяткой в коленку пнуть попыталась. Ну честно, Ник. А вот, сюда, почти пришли.
Так ты хочешь меня послушной или сопротивляющейся? спрашиваю, потирая рукой шею, и иду за ним.
Хочу, чтоб рыдала только по делу, легко отвечает он. Тронуть тебя боюсь, сразу слезы. Чуть что скажешь слезы. И даже если тебе так не заходит и поэтому ты вечно рыдаешь, то я уже тоже не могу притворяться нормальным. У меня кладбище собственное, Ник, где я и где норма?
Может, и я рыдаю от этой твоей навязанной нормы? вдруг выдаю я и сама удивляюсь. Мне казалось, ты хочешь меня нормальной, а я уже не могу ею быть после всего. И потому ты все отдаляешься.
Я отдаляюсь, потому что что бы я ни сделал, плачешь. У тебя куча поводов поплакать, реально, останавливается, протягивает мне руку. Но давай будем честны, я не один из них.
Теперь нет, улыбаюсь, вспомнив, что между нами было в машине.
Всегда нет, меланхоличка, хмыкает он. Пошли в начало.
Я буду такой, какой тебе нравится, но только не нормальной, хватаю его за руку. И я не хочу, чтобы ты строил из себя примерного семьянина.
Да, ты хочешь, чтоб я им был, смеется он. Знаю я тебя. Ну вот и начало.
Достает из внутреннего кармана куртки фонарик. Врубает яркий свет.
На самом деле, не так уж и сложно похоронить чужого человека там, где тебе нужно, если есть деньги, он светит на могилы по обе стороны длинной аллеи. Смотри, малыш, тут почти все личные враги. Не работа, конечно. Ну и двое жертв.
Я смотрю на ряды могил и чувствую хм, гордость. Именно так. Я чувствую гордость за своего мужа, который может постоять за себя, за нас вернуть мне моего мальчика.
И у каждого есть кто-то, кто мог захотеть отомстить Палачу, да? два и два сложить тут несложно.
Не Палачу. Волкову Ивану Алексеевичу. Палачу не мстят, глухо говорит он.
Я все понимаю, кроме одного, сдавливаю пальцами горящие виски. Зачем я здесь? Чем могу помочь?
Хочу тебя напугать, подходит ко мне сзади, стоит слишком близко. Хочу разозлить. Хочу, чтобы ты посмотрела каждому из них в лицо. Хочу чтобы сказала, что ты видишь, что чувствуешь.
Что я чувствую? проговариваю медленно, чувствуя, как это растет во мне, больше ничем не сдерживаемое. Я чувствую ярость. Ваня, я плохой человек. Я не помню, чтобы когда-то чувствовала к кому-то жалость. И даже к тем жертвам ее не чувствую. Все, что есть, это ярость. Я готовая руками разорвать тех, кто его забрал. Убить тех, кто посмеет сделать больно Артёму или тебе. Вот, что я чувствую. Ничего нормального, доброго, присущего обычному человеку.