Ты себя держать не умеешь, а не я! И дернула меня нелегкая за такого одра дочь выдать! Прощай, дочка Жаль мне тебя, да уж ау не развенчаешь.
Отец поцеловал новобрачную и махнул рукой. Со слезами на глазах бросилась к ней мать и стала ее целовать, приговаривая:
Вот до чего дожили Повенчали дочку и даже в опочивальницу не можем ее проводить. Прощай, Катенька, прощай, Катюша Не забывай мать Прибегай к нам, голубка.
Пожалуйста, Анна Тимофеевна, не мусольте ее вашими губами! Думаете, приятно мне это? Ну, чего прилипли? Достаточно говорил новобрачный теще.
Ах ты, аспид, аспид! Чего ты шипишь-то!
Приличия хочу-с Хочу, чтобы серые люди умели себя держать в образованном обществе.
Ах ты, остолоп, остолоп! И где у нас глаза были, что мы за такого изверга дочь выдали!
Одер остолоп изверг вот какими названиями вы меня окрестили, но я, как интеллигентный человек, буду приличен, не отвечу вам тем же и даже провожу вас в прихожую.
Новобрачный вышел из-за стола.
Не смей нас провожать! Не смей! А то не вышло бы чего худого! крикнул ему Петр Михайлович. Я терпелив, но ежели меня выведут из терпения я на руку скор.
Ну, как хотите, отвечал новобрачный и сел, пробормотав: Серые мужланы!
Новобрачная плакала. Гости сидели, опешив, и не дотрагивались до еды.
Простите, господа гости дорогие, что такой печальный инцидент вышел, но я, право, не виноват. Этот народ способен кого угодно вывести из терпения, извинялся новобрачный перед гостями, взглянул на новобрачную и, увидав ее плачущую, спросил: А ты, Катюша, чего разрюмилась? О своих серых папеньке с маменькой? Так уж ведь ты теперь отрезанный ломоть, тебе пора отвыкать от них
Да разве это можно! Что ты говоришь, Порфирий! еле могла выговорить молодая и заплакала еще сильнее.
Ну вот Что такое сделалось! Ничего не сделалось несколько смутился новобрачный, видя, что он уже хватил через край. Брось, Катюша Нехорошо Отри слезы и успокойся. Ты должна понимать, что ты теперь уж не купеческая дочка, а жена коллежского секретаря Коллежская секретарша Так сказать, личная дворянка Должна привыкать к благородному обществу. Ну, дай сюда ручку!
Не троньте меня! вырвалось у новобрачной.
Она ударила его по руке и уже навзрыд зарыдала. Новобрачный махнул рукой и, кусая губы, сказал:
Нервы Нервы расходились Только странно, что в этом сословии нервами страдают. Это удивительно!
Гости выходили из-за стола, прощались и направлялись в прихожую. Новобрачный провожал их и бормотал:
Как неприятно, что наш свадебный пир принял такой печальный оборот. А все из-за серых невежественных людей. Уж вы, дорогие гости, простите, пожалуйста.
V
По отъезде гостей и родственников новобрачный подошел к все еще плачущей своей супруге и сказал:
Удивительные люди твои папенька с маменькой! Никак их ни к какому общему знаменателю не подведешь. А ты все плачешь? Полно, Катенька, брось, не плачь. Утри слезки
Новобрачный приласкал жену, сел с ней рядом, наклонился к ней, обнял ее за талию, но она была безучастна.
Сердитесь? На меня сердитесь? Но при чем же тут я-то? спросил он. Весь этот инцидент произошел из-за серого невежества, а главное, из-за сквалыжничества вашего папаши. Новобрачный еще путался и с непривычки говорил своей жене то «ты», то «вы». Ну, утри свои слезки, продолжал он. Иди в спальную и сними с себя вуаль и подвенечное платье, а я разочтусь с официантами да мне кое-что проверить надо. Я через четверть часа Много что через полчаса.
Не отнимая платка от глаз, новобрачная отправилась в спальную.
Катенька! Как мне печально, что в день нашей свадьбы произошел такой прискорбный инцидент! крикнул новобрачный ей вслед и прибавил: Но вини своих и их неделикатность. Поторапливайтесь, поторапливайтесь, ребята, с уборкой, обратился он к официантам. Мне нужен покой, а пока вы не уберетесь и не уйдете, я должен быть начеку.
Мы живо-с откликнулись официанты и уже стали вытаскивать из комнаты складной стол.
Ничего не разбили? Ничего не загрязнили из моей обстановки? спрашивал их новобрачный Курнышкин.
Все в порядке-с Сейчас вот подметем комнату и пожелаем вам счастливо оставаться на радость с вашей супругой.
Курнышкин стал рыться в бумажнике.
Ну, вот вам всем на чай три рубля
Официанты недоумевали:
Это на всех-то? Барин, да ведь нас три официанта, повар, поваренок, кухонный мужик сказал официант с котлетовидными бакенбардами.
Ну, и что же из этого? По полтиннику и разделите. Это от меня только. А затем можете получить еще себе на чай от отца новобрачной. Адрес его Ямская Вот его адрес. С него получите и по вашему счету.
Курнышкин вырвал из записной книжки бумажника листик и написал карандашом адрес тестя.
Барин, да ведь вы с нами условливались.
Мало ли что я условливался! А платить должен он. У нас с ним расчеты. Он мне и так многого не уплатил.
Позвольте, барин
Ну-ну-ну Не разговаривайте. Он заплатит. Чего вы сомневаетесь? Обязан заплатить. Давайте, я вам на счете напишу. Где счет?
Пожалуйте.
Курнышкин взял карандаш и написал на счете.
Вот вам Тут сказано: «Прошу Петра Михайлыча Гнетова уплатить по сему счету семьдесят рублей такой-то».
Ежели не отдаст мы к вам сказал официант с котлетовидными бакенбардами.
Должен отдать. Целую свору гостей с собой привел да не отдаст! Ну, вот я еще рубль вам на чай прибавляю, только скорее уходите.
Официанты удалились. Курнышкин крикнул жене в спальную:
К папеньке вашему кухмистера со счетом послал. Пусть он и платит. Это самое справедливое возмездие будет за его проступок.
Ответа из спальной не последовало. Курнышкин заглянул в спальную. Там, около новобрачной, суетилась его кухарка. Новобрачная сняла уже платье и вуаль, переоделась в роскошный, турецкой материи, капот и с заплаканными глазами снимала с себя белые атласные полусапожки.
Вот и прекрасно, что переоделись. Как вы очаровательны в этом капоте, сказал он. А я сейчас надену халат, прибавил он, снял с себя мундир и надел шелковый халат подарок жены, щупая на нем подкладку и бормоча: Подкладочка-то хоть и шелковая, а жидковата. Ах, тестюшка, тестюшка! Ну да ладно. Зато за свадебное угощение завтра заплатишь. Через десять минут к вам, мадам поклонился он супруге и вышел из спальной. Через минуту он кричал ей из гостиной: Катенька! Вообрази, табуретки к пианино не прислали. Вчера-то мне и невдомек, а вот теперь вижу, что табуретки нет. Лампы нет, табуретки нет. Ведь это целый подлог. Постой-ка, я венские стулья пересчитаю. Я их вчера тоже забыл пересчитать.
Пауза. Курнышкин считает стулья и опять кричит:
Ну, уж это из рук вон! Это какое-то мелкое сквалыжничество. И венских гнутых стульев только шестнадцать штук, а в приданой описи сказано, что полторы дюжины. Какое свинство! Нет, это так оставить нельзя. Катенька! Как хотите, а завтра, когда к вашим родителям с визитом поедем, требуйте от них табуретку, пару стульев и лампу. Вы слышите?
Ответа опять не последовало.
Курнышкин курил папироску и в недоумении стоял посреди гостиной.
Проверить процентные бумаги, которые он мне вчера дал, вот что надо. Может быть, и там какой-нибудь подлог есть. Вчера я так поспешно считал их, сказал он сам себе и, отправившись в кабинет, вынул из письменного стола процентные бумаги и принялся их пересчитывать.
Он вынимал из пачки каждый билет, смотрел его на свет, проверял купоны.
«Кажется, не надул А впрочем, черт его знает! Ведь мне в первый раз приходится видеть эти билеты. Никогда у меня их до сих пор не было», думалось ему.
Он откинулся на спинку кресла перед письменным столом, взял процентные бумаги в руки, прижал их к груди и, зажмурив глаза, тихо проговорил:
Ну-с Теперь Порфирий Васильевич капиталист Капиталист, имеющий на руках пятнадцать тысяч Пятнадцать тысяч по четыре процента это