Сиян отстранил меня, достал тугой мешочек, развязал узел и показал мне, да так, чтоб все видели внутри злотые.
Держи, хозяйка, за товар. Качество, как всегда, отменное, он завязал назад и протянул мне деньги.
Стат, к тебе, что ли, теперь за сапогами наведываться станем? Осилишь ли? опять глаза Сияна хитро сощурились.
Стат, позабыв обо всём, кроме выгоды, подсчитывал в уме прибыль:
Только у меня в два раза дороже будет. В три! сам себя перебил Стат.
Добро. Следующей весной, как Титовы сносим, так и заказ делать будем. А пока отойди, дай забрать купленное.
Стат и не мешал, гаденько улыбаясь своим мечтам о сундуках со злотыми.
Трое матросов, что остались с Сияном, шустро вытащили из лавки все сапоги.
А вы, люди добрые, расходитесь, нечего здесь торчать да зубы скалить. У людей и так горе.
Капитан подтолкнул меня к дверям в лавку.
Иди, дом закрой, проводим к матери.
Я послушно вошла в лавку, задвинула щеколду на закрытой за мной Сияном двери, вышла в сад, отпустила собаку, потрепав её по загривку; обратила внимание, что кур уже не было матросы унесли. Закрывая дверь, в последний раз вдохнула аромат маминых цветов, что потом много лет будет преследовать меня во снах. Остановилась посреди широкого коридора, из которого расходились двери и лестница наверх и вслух сказала: прощай дом. И отчётливо услышала тяжёлый вздох. Испугалась, когда услышала тихий голосок:
Асенька, возьми меня с собой. Я тебе в помощь буду, не в тягость.
Кто здесь? покрылась я холодным потом.
Я Кроха, домовой.
Где ты?
Вот я.
На третьей ступени лестницы сидел маленький человечек. Глазки как угольки, густые русые волосы торчком, синяя рубаха, как у Вика была. Я глядела во все глаза и поверить в такое не могла.
Ась, я с тобой пойду, возьми, а? он смотрел умоляюще. Не смогу я с новыми хозяевами.
Так ты ж домовой, дом беречь должен, я сама не понимала, что несу.
За домом Никифор присмотрит, соседский домовой, бабы Анны. А там, может, новые хозяева и своего привезут.
Ась, долго ты? голос морского волка вывел меня из ступора.
Я раскрыла заплечную сумку:
Айда.
Человечек просто испарился, а из сумки донеслось:
Спасибо, Ась, ты не пожалеешь!
Надеюсь, вздохнула я и пошла вон из дома.
Народ на улице разошёлся, лишь пара кумушек зацепились языками на углу, да Стат стоял подле Сияна и Васька маячил напротив дома.
Я поравнялась с капитаном и мы пошли в сторону дедова дома. Стат с Васькой тащились следом.
Следить будет, уйти не даст, шум поднимет, размышлял вслух Сиян.
Я вообще ни о чём не думала. В душе были слёзы, в душе было больно, в душе было горе.
Так мы эдакой странной процессией и добрались до дедова дома. Перед калиткой стояла телега, вдоль забора сидели моряки, облокотившись об ограду. Кто курил, набив трубку, кто травил байки. Завидев нас, они встали навстречу.
А что здесь лошадь Илинушки делает? Стат напрягся и повернулся к Ваське:
А ну-ка, сынок, беги бегом за старостой! Скажи: матросы бесчинствуют, хотят Аську незримыми узами соединить, чтобы тебе не досталась.
Да что ты, Стат, вскинул брови капитан. К Варваре позвали, душу её на место вернуть, в далёких далях она заблудилась. Тебе же выгодно, если сама собой станет.
Стат расслабился, но было поздно Васька удрал, сверкая пятками, в сторону старостиного дома. Я прошла до калитки, Сиян за мной, Стат следом, но его не пустили матросы. Просто встали плечом к плечу. На крыльцо выскочили бабушки и вышел тощий жрец храма Всесильной матери в праздничном одеянии. В его руках была алая лента и чаша.
Нет, заорал Стат, матрос, ты не посмеешь!
Двое крепких парней взяли Стата под руки, он пытался вырваться и брыкался, но они не сдвинулись с места.
Ася, мы сейчас станем мужем и женой, Сиян взял мои руки в свои. Иначе я не смогу забрать тебя. Они вправе снять тебя с корабля или при прибытии в порт снимут и отправят обратно, ты ещё ребенок под именем рода. А если прознают, что мама такая, Стоян решать будет, кому тебя отдать, а ему всё равно, лишь бы избавиться, ещё и навариться. А уж Стат не поскупится, ему отомстить важнее и приданое твоё забрать. Он о вашей лавке всю жизнь мечтал. Двери в дом Стоян заколотит и лавку, как твою часть, Стату отдаст. Решай, Ася. Но другого выхода не вижу.
Я во все глаза смотрела на Сияна: как так получилось, что Всесильная мать именно его прислала мне на помощь? Ведь я о другом защитнике мечтала с вихрастым чубом и весёлыми глазами, чей поцелуй затмил всё в мире на время. Сиян был гораздо старше. Он не был столь молод и красив, сколь Ёмай, но статен, широк в плечах и очень добр. Я протянула ему руку и вместе мы повернулись к Илинушке.
Жрец протянул нам чашу, завязал наши руки алой лентой знак весны, яблоневого цвета и женственности Всесильной матери. В чашу он налил немного вина из протянутого бабушкой графина и, достав жертвенный нож, по очереди кольнул нам пальцы. В чашу упали две капли нашей крови.
Где-то на заднем плане сыпал страшными ругательствами и угрозами, сдерживаемый матросами Стат. Потом всё стихло, будто Стату закрыли рот.
Меж тем Илинушка громко нараспев затянул:
К Всесильной матери взываю:
Двоих соедини,
Их шаг, теперь переплетаясь,
Пусть часть пути.
Свяжи навеки воедино
Ты две судьбы,
И дай им много вёсен
Вдвоём идти.
Пусть мир в сердцах и в доме лад,
Детишек звонкий смех,
Прошу, соедини двух чад
Ты на глазах у всех.
Над чашей поднялось розовое облачко, рассыпавшись по бокам искрами, стекая паром вниз, приобрело форму сердечка. Оно поднялось вверх, заискрилось и рассыпалось розовыми с золотом искрами вокруг. Сиян, теперь уже мой муж, повернулся ко мне и произнёс клятву:
Настасья, я тебя никогда не обижу, буду уважать и ценить тебя. Постараюсь сделать тебя счастливой.
Все смотрели на меня. Я не знала, что и сказать. Опять же вспомнился Ёмай. Что, если бы я ему говорила клятву? Наверняка, нашла бы слова. Но что сказать мне этому доброму, благородному, смелому капитану, но абсолютно чужому мне человеку? Я благодарна ему за защиту, за спасение от Васьки и Стата, и за маму. Но так неожиданно выйти замуж ещё вчерашней босоногой девчонке с косами и говорить наспех сочинённую клятву верности мужчине, которого я видела всего несколько раз.
Бабушки вытирали мокрые от слёз глаза, Сиян смотрел на меня, Илинушка переминался с ноги на ногу.
Сиян, я буду уважать тебя и ценить. Постараюсь сделать счастливым. И постараюсь не обижать.
"Что? Что я несу?" пронеслось в голове.
За оградой заржали матросы от моей последней фразы.
Да будет так!
Жрец сделал знак над чашей и мы поднесли её связанными руками сначала к губам Сияна, затем к моим.
На запястье расцвёл брачный узор. У меня он был бледно-розовым, почти невидимым на коже. Узор же Сияна горел красным, красиво завитым браслетом, отчего матросы заулюлюкали.
Что здесь происходит? раздался голос старосты.
И тут, видимо, кто-то открыл Стату рот, полились ругательства.
Мы поженились, тьерр староста, крикнул ему Сиян. Вы как раз вовремя. Засвидетельствуйте. Свободной рукой он передал чашу жрецу и поднял наши связанные руки, на запястьях которых ещё были видны брачные узоры.
Свидетельствую. Староста был хмур. Кто отдал девицу? Не вижу здесь Стояна, старшего мужчину рода.
Незаконно! поддакивал Стат. Вы уж разберитесь, тьерр староста!
Позади матросов мельтешил и что-то мычал Васька.
Я, рядом с маминой мамой встал седовласый, но ещё крепкий мужчина. Добротный костюм, шляпа с полями он явно живёт в центре острова, он не из портовых, те надевают, что попроще, что не жалко замарать. Я отдал эту девицу замуж.
Тьерр Эдуардо, я вас очень уважаю, вы знаете это, но позвольте спросить: на каком основании?
На основании старшего мужчины рода в этой семье. Мы с тьеррой Софией теперь муж и жена, они одновременно с бабушкой подняли запястья, где ещё тоже у обоих светился ярко-красный узор. То есть они только что поженились? Вроде, узор должен исчезнуть и проявляться лишь при необходимости. Я забыла.