Мне не суметь? закричал Велем, возмущенный ее дерзостью. Да ты помнишь, с кем говоришь? Быть тебе лягушкой!
Не суметь! не слушая, кричала Смеяна. Это тебе не телушку заблудшую искать! Не рыбу с лягушками пополам в сети манить! Позабыл давешнюю уху!
Да ты свирепо начал Велем, взметнув брови и швыряя глазами молнии в отблесках пламени.
На пять дней пути в обе стороны по Истиру не нашлось бы человека, которого не бросило бы в дрожь при виде гнева ведуна. А Смеяна вдруг задорно сощурила глаза и рассмеялась. И Велем остыл, словно устыдился шумной ссоры.
Мужа тебе рябого! от всего сердца пожелал он. Плюнуть бы, да огня стыдно. А тебе зачем про эту девку знать?
А любопытно! ответила Смеяна, точно это было самое надежное основание.
Она уже видела, что дело ее удалось и Велем согласен попробовать. Даже с ведуном можно совладать, если взяться умеючи.
Да как же я на княжича стану ворожить? Был бы он сам здесь
Врешь, дядя, да не обманешь! И я знаю не надо его самого. У меня вот что есть.
Смеяна извлекла из-за пазухи туго свернутый платок, которым Скоромет на берегу перевязывал лоб Светловою. На тонком белом полотне темнело засохшее пятно крови, к которому пристало несколько золотистых волосков.
Чтоб тебя кикиморы щекотали! Вот сядет на шею полудянка, так узнаешь! Ворча, как глухой дед, Велем встал и ушел в темный угол избушки. Сама за водой пойдешь!
Пойду, пойду! примирительно отозвалась Смеяна. Кринку давай.
Сама возьми. Чай, знаешь, где что.
Смеяна подхватила с полки в углу кринку из красной дебрической глины и мигом исчезла за темным порогом. Черный кот метнулся за ней. А Велем вернулся к очагу и снова сел, осторожно поставив рядом с собой на пол большую глиняную чашу с широким горлом. Через равные промежутки на ней было три маленьких круглых ручки, а полоса вокруг горла была покрыта тонким сложным узором. Полоса была поделена на двенадцать частей, и в каждой части был нанесен знак одного из двенадцати месяцев. Это была священная чаша гаданий и заклинаний, малое подобие Чаши Годового Круга, которую хранит сама Мать Макошь.
Смеяна вернулась мгновенно другой бы и светлым днем не обернулся к ручью и обратно так быстро, как она темной ночью. Кринка была полна воды, и Смеяна сама, не дожидаясь указаний, перелила воду в чашу.
Отойди! буркнул Велем, глянув на нее исподлобья. Не лезь под руку.
Не возражая, Смеяна послушно отошла в самый дальний угол и села там. Добившись своего, она стала удивительно тиха и послушна. Для нее пришло время молча смотреть и ждать. К ворожбе у нее было способностей не больше, чем к рукоделию. Ее искусство врачевания было основано не на премудрости, перенятой ученьем, а все на том же лесном чутье: знаю, что надо делать так, а почему не знаю. В руках ее жила целящая, животворная сила, но сама Смеяна так же мало могла на нее повлиять, как на свои веснушки. Она дружила с ведуном только благодаря своей смелости и любознательности, а вовсе не потому, что он готовил ее в преемницы себе хотя все в волости ждали именно такого исхода их дружбы. И Велем никогда не сознавался, что присутствие Смеяны придает ему больше сил для ворожбы.
Не отрывая глаз от поверхности воды в чаше, Велем ждал, пока она успокоится. Сам его взгляд, тяжелый, осязаемый, усмирял воду, и она быстро затихала. Смеяна из своего угла смотрела затаив дыхание. Она давно смирилась с тем, что сама никогда не научится ни прясть как следует, ни ворожить, но чужое искусство восхищало ее и завораживало. Раз за разом она наблюдала ворожбу Велема, вглядывалась в его лицо и действия рук до боли в глазах, все пыталась поймать ускользающую тайну общения с Надвечным Миром. Иногда ей казалось, что тайна эта близка, вот-вот кто-то окликнет ее из-за Синей Межи, и голос этот будет понятен ей. Но чаще всего это бывало в лесу, когда она шла от избушки ведуна домой. И песни леса радовали ее одну она не сумела бы перевести их на понятный людям язык и заставить послужить всему роду. А значит, какой в них толк? А никакого, баловство одно.
Вода темна, Бездна глубока, глухо забормотал Велем. Слова его заклятий были просты, но в каждое слово его низкий невнятный голос вкладывал огромную, непостижимую и неодолимую силу. Огонь ярок, уголь жарок.
С этими словами он прямо рукой взял с очага пылающий уголек и опустил его в темную воду. Уголек яростно зашипел и погас, канул во тьму. Так искры Огня-Сварожича пропадали в Бездне перед началом мира. В те безначальные времена, пока Сварожьим молотом не был еще создан белый свет.
Уголь проглоти, мне тьму освети, бормотал Велем.
Глаза его выпучились больше обычного, взор застыл.
Смеяна почти перестала дышать, крепко прижимая к себе черного кота. Выйдет, не выйдет? Вода в чаше начала бурлить, сначала тихо и медленно, потом быстрее. Над широким горлом поднимался легкий пар. Вдруг в прозрачных клубах мелькнуло что-то живое. Вода успокоилась. Из глубины чаши показалась голова огромной черной жабы. По размеру эта уродливая голова с частыми пупырышками была не меньше головы кота. Огромные, широко раскрытые, ярко-желтые глаза жабы смотрели прямо в глаза Велему.
Вела-матушка! глухо, почти не разжимая губ, забормотал Велем. Хозяйка Волны! Покажи мне путь Светловоя, Велемогова сына.
Медленно подняв руку, он бросил в чашу тонкий светлый волос. Голова жабы еще какое-то мгновенье помедлила, а потом тихо погрузилась во мрак и исчезла.
Поверхность воды затуманилась и засеребрилась, как тонкий гладкий лед. Потом на ней возникла та полянка возле ручья, словно была где-то поблизости и только ждала знака, чтобы появиться. Брови Велема дрогнули: такая быстрота насторожила его и послужила первым намеком на ответ. Склоняясь над чашей, Велем видел полянку и Бычий ручей, видел Светловоя и рядом с ним Нет, это не была девушка, это вообще не было человеком или каким-то иным существом. Над травой рядом с сидящим Светловоем парило облачко полупрозрачного золотистого света, полное радужных переливов. Глазам стало нестерпимо больно. Велем отшатнулся от чаши, жмурясь и прижав к глазам ладонь. Но и за это краткое мгновение он успел увидеть и понять главное.
Смеяна молча ждала, не решаясь даже задать вопрос. Наконец ведун крепко потер лоб, словно хотел разгладить глубоко врезанные продольные морщины, провел ладонью по бороде, в которой наверняка теперь появятся седые волоски. Общение с Надвечным Миром не проходит даром. Юный княжич, спящий на огнище Ольховиков и видящий во сне свою любовь, сам еще не знает, какие огромные силы протянули к нему руки.
Ну что там? подобравшись поближе, нетерпеливо шепнула Смеяна. Что ты молчишь? с тревогой повторила она. Я ему обещала узнать, что за девица ему встретилась. Что я ему скажу? Что ты видел?
Ничего я не видел! вдруг отрезал Велем, и Смеяна с изумлением поняла, что он лжет.
Ведун хмурился и не поднимал на нее глаз, а Смеяна потрясенно хлопала рыжими ресницами. Что же такое он увидел, если даже рассказать не хочет?
Ничего я не видел! с напором повторил Велем в ответ на ее молчаливое недоверие. Так и ему скажешь. Не было никакой девки. Померещилось ему! Сперва по лбу щитом ударили, потом вода холодная еще и не то привидится! Отлежится пройдет! Поняла?
Велем бросил на Смеяну хмурый взгляд исподлобья. Он понимал, что не проведет ее, ему было стыдно за эту ложь, но он твердо держался правила не вмешиваться в дела Надвечного Мира, недоступные его разумению. А это как раз и было такое дело.
Ну да! со смесью неуверенности и готовности согласилась Смеяна и фыркнула в кулак.
Это объяснение ей понравилось, и очень захотелось поверить. Примерещилось! Не было никакой девки! Никакой! И слава Ладе Белой Лебеди! Нам никого и не надо! Мы и сами хороши!