Светловой вздохнул.
У нее волосы светлые, до колен, не меньше, щеки румяные, глаза как небо весеннее, брови темные. И лицо будто сияет глаз не отвести. Ведь не может быть красоты такой промолвил он с тайной надеждой, что Смеяна возразит ему, скажет, что у них в округе есть какая-нибудь необыкновенная красавица, что, как в сказании, простого рода, но достойна стать женой князя за красоту
Но Смеяна молчала. Уронив руки на колени, она не сводила глаз с лица Светловоя, и в горле ее стоял плотный ком, мешал вздохнуть. Сам Светловой казался ей милее Ярилы, от красоты его ясного лица с налетом печали щемило сердце. Словно с земли смотришь в Сварожий Сад, на миг растворивший облачные ворота, и знаешь, что тебе туда не дойти. Темные ровные брови так ярко оттеняют голубизну глаз, в каждой его черточке, в каждом мягком волоске таится особый свет; Смеяне хотелось смотреть на него без конца, любоваться, как любуются радугой в чистом голубом небе. Князья Велеславичи ведут свой род от самого Сварога чему же тут удивляться? И не ей, простой девке, мечтать о нем. Все так но Смеяне было больно думать, что он любит другую.
Светловой замолчал и вопросительно глянул на нее. И в глазах его были такая грусть и надежда, что Смеяне захотелось хоть из-под земли достать эту красавицу только чтобы он был счастлив. Но где ее взять?
У нас краше Верёны не найдешь, с сожалением качнув головой, ответила она. Вон она, Верёна, ты ее в поле видал.
Смеяна кивнула на одну из девушек, резавших сыры и хлеб у стола. Верёна и правда была хороша статная, с пышной грудью, с двумя толстыми русыми косами, большими карими глазами под густыми и длинными черными ресницами. Сорочка, белая и опрятная, было украшена искусной вышивкой, очелье сидело ровно, привески-заушницы поблескивали чищеным серебром. Невеста была на зависть.
Почем невест отдаете? спросил у старейшины Скоромет.
Сидя у стола, он любовался стройной и статной фигурой Верёны.
Дорого! горделиво ответил Варовит. Наши невесты славятся, за ними издалека ездят. Да эта почти сговорена на Купалу и свадьбу будем играть. Парень есть хороший у нее, Заревник, и близко из Перепелов, чуть ниже по Истиру.
А ты чего там засиделась? вдруг бабка Гладина заметила Смеяну возле княжича. Чем сидеть, лучше ступай полон перевязывай! А то помрут у нас тут, чего доброго! Потом их, упырей, не выживешь! В клети они. Ступай!
Ступай, ступай! подхватил за женой и Варовит.
Казалось, старейшина был рад ее спровадить.
Смеяна неохотно поднялась:
Княжич-то удал большой полон взял! Сколько ж их у вас?
Да восемь голов начал Скоромет и вдруг запнулся, виновато дернул себя за вихор на затылке. Прости уж, княжич. Такое дело вышло Пока мы тебя искали, один лиходей-то у нас сбежал. Вязать нечем было, да я думал, не уйдет, у него нога поранена.
Помнишь, черный такой, как грач? На тебя еще прыгнул? добавил Преждан. Вот он и сбежал.
Сохрани Свароже! Варовит пальцем нарисовал у себя на груди знак Молота и Чаши. Да он ведь у нас в лесу и будет бегать!
Ой, страх-то какой! насмешливо фыркнула Смеяна. Это ему, что ли, полноги отрубили?
Варовит замахал на нее руками:
Иди, иди! Без тебя обойдемся.
Только гляди лиходеям не скажи, что он сбежал! поспешно предостерег ее Скоромет. Я им сказал, что он помер. Нечего. А то и другим будет охота бегать
А Смеяна вдруг нагнулась к Светловою и шепнула, горячим дыханием обдав ему щеку:
Я тебе помогу! Я узнаю, кто тебе встретился!
Чего ты там бормочешь, непутевая! со всех сторон закричали на нее родичи. Собралась так ступай! Умеешь лечить так лечи, хоть какая польза будет!
Смеяна отскочила от Светловоя и мигом исчезла за дверью. И все, от княжича до лежащего Миломира, проводили ее глазами. Она ушла, и в беседе как-то потемнело. Может, просто дрова прогорели.
Что это она у вас не такая? спросил Светловой у старейшины, когда за Смеяной закрылась дверь.
Он все смотрел, словно хотел через дверь еще что-то увидеть, и не сразу подобрал слова. Все Ольховики были русоволосы и кареглазы, а Смеяна со своими желтыми глазами и веснушками на вздернутом носу казалась среди них чужой.
А! Наградили боги! Варовит сразу понял его и махнул рукой. Беда, а не девка! Ни прясть, ни ткать, ни шить! Все из рук валится! Сено ворошить, жать, полоть едва оглоблей загонишь! Зато из лесу не дозовешься. Грибы, ягоды, травы, корешки искать она первая искусница. И ведь не знает ничего а как собака, понюхает да выбирает. А спросишь, почему сия трава, а не другая, не знает. Раны и хвори всякие заговаривать ловка рукой иной раз по синяку проведет, и нет, будто не бывало. Кто с зубами мается за двадцать верст к ней приезжают. Не поверишь из Воронца один раз молодуху привезли. А по дому ничего делать не хочет. Вроде не ленива а и толку нет. Бабка ей невестино обручье дала только прошлой осенью, на девятнадцатом году а то перед соседями стыдно. И как ее замуж отдавать прямо и не знаем.
Отчего же она такая?
А она ведь не совсем наша. У нас в роду родилась, а кровь в ней неведомо чья. Мать ее к нам пришла уже тяжелой. Откуда пришла, почему от родни ушла ничего не знаем. Она немая была. Пришла и так и осталась. Прежний ведун, что еще до Велема у нас жил, сказал, что зла в ней нету, мы ее и оставили. Она под Медвежий велик-день девчонку родила, а на другую зиму померла. А девчонка еще говорить не умела, а все смеялась. Так и назвали Смеянкой. И по се поры все смеется.
Старик развел руками и вздохнул:
Нравом не злая, веселая, бить вроде жалко. Ну да пусть ее! Она хоть и непутевая, а счастливая. Какую корову приласкает у той молока вдвое.
Светловой осторожно потрогал повязку не болело. «Скорее бы она возвращалась!» вдруг подумалось ему о Смеяне. Может, она и правда сумеет узнать, что за берегиня повстречалась ему над ручьем.
И вдруг сама Белосвета как живая встала перед ним. Закрыв глаза, Светловой чуть не задохнулся от восторга, снова видя ее сияющие черты, мягкий блеск ее серебристых волос, небесный свет в глазах. Он ощущал сладкий запах цветов, чувствовал ласкающие прикосновения ее тонких пальцев. Беседа, дым очага, желтый свет лучин, запах мяса все пропало для него, ушло, растаяло. Светловой видел вокруг себя сияние теплого и свежего весеннего дня, и солнцем этого дня была она девушка, прекрасная, как сама весна.
* * *
Дождавшись, когда гости и хозяева улягутся спать и огнище затихнет, Смеяна выскользнула из избы деда Добрени и неслышно метнулась к хлеву. Дверь скрипнула, но шагов девушки не было слышно. Кошка не могла бы пройти тише. И в темноте Смеяна видела не хуже кошки. Осторожно пробравшись вдоль стойла, где дышали восемь коров, она ступила на большую кучу сена в углу, встала на колени, потянулась, пошарила возле стены. Ее пальцы скоро наткнулись на чье-то мускулистое плечо.
Брате! Даян! Проснись! позвала Смеяна сначала шепотом, а потом и громче. Ну, проснись, еще вся ночь впереди, успеешь отоспаться! Ну ты слышишь!
Она с силой потрясла спящего за плечо, и он повернулся.
Ну чего тебе! послышался из-под сена хриплый со сна голос. Молодой мужчина с сухими травинками в темных кудрях точь-в-точь батюшка-овинник! поднял голову и сел, моргая. Ой! вдруг воскликнул он. Да у тебя в темноте глаза горят! Как у кошки!
А ты только сейчас увидел? Смеяна фыркнула и тихо засмеялась. А я еще десять лет назад девчонок пугала по ночам. Подстерегу за углом или в сенях
Десять лет назад меня здесь не было! Даян сел поудобнее и стал выбирать сухие травинки из волос и кудрявой короткой бородки. Я еще у батюшки сухую ложку облизывал восьмым после всех. Чего тебе надо-то? Или княжичу слишком много пирогов натащили, самому не съесть? Подмога требуется?
Требуется! подтвердила Смеяна. Только не ему, а мне. Открой мне ворота.