Чувствуешь, какое страшное слово? Навсегда. Как приговор!
Сона торопливо кивнула и сделала шаг к пациенту.
Он махнул на неё рукой и вновь отвернулся к окну:
Не желаю быть приговорённым. Из меня будто всю радость забрали. Воздух выдавили из лёгких. Всё болит, и ноет, и плакать хочется. Я должен его найти!
Генрих Карлович! закричала сестра Маргарита, когда старичок, кряхтя и пыхтя, решительно полез на подоконник.
И Сона узнала в нём архивариуса, хранителя истории Альхенгофа.
Кого найти, господин хранитель? спросила она старичка. Я помогу, честное слово! Вы только скажите, каким он был?
Самым красивым, вздохнул Генрих Карлович, растеряв силы в борьбе с подоконником. Сестра Маргарита подхватила его и повела обратно в кровать. Самым добрым и ласковым, вот каким. Так и запомни: Помпадур был самым!
Помпадур? не поняла Соната.
Возьми, девочка, архивариус сунул ей в руки пачку листов. Когда-то я был силён в истории, со мной была магия знаний. А сейчас я забываю слова. В голове какие-то даты, события, всё вперемешку, клубком. И ничего не хочется. Жизнь сделалась неинтересна, что уж говорить об истории.
Вам нужно поспать, Генрих Карлович! строго сказала сестра Маргарита. И выжидающе взглянула на Сону.
Спи-спи-спи! приказала Соната, а сама всё смотрела на пачку листов с фотооттиском важной кошачьей морды.
Архивариус обмяк на кровати и засопел, шевеля усами, сам словно серый потрёпанный кот.
Ужас что творится, сказала сестра, когда они вышли из печальной палаты. Все с ума посходили! Тут недавно лечилась Пелагея Никитична, помнишь такую, Сона? Пирожки пекла на углу Цветочной? Так просто рыдала по кошечке!
Соната помнила смешливую женщину, всегда угощавшую детвору. Ей нравились ватрушки с малиной: начинки Пелагея никогда не жалела. Но её пекарня на углу Цветочной была уже месяц закрыта.
А куда она пропала, сестра? Неужели уехала из Альхенгофа?
Какое там, Маргарита вздохнула. Внизу она, в холодильнике. Спать тебе не даёт по ночам.
Ой, огорчилась Сона. Рыжая дама в светлой рубашке? Так она умерла от горя?
Маргарита не успела ответить.
На первом этаже раздался шум, кто-то охнул, споткнувшись о гроб, торопливо пробежал через церковку, отпер дверь в помещение морга.
А потом по всей сонной больнице разлетелся звонкий крик петуха.
3. Переполох в холодильнике
Петух голосил во всю глотку, старательно выводил каждую ноту!
Сона родилась в музыкальной семье, уж она-то чуяла прирождённый талант. Петух в долгое «ку-ка-рее-кууу!» вкладывал всю птичью душу.
Откуда петух в больнице? удивилась сестра Маргарита, но тут же ей стало не до вопросов: изо всех палат стали выглядывать заспанные пациенты, и все как один полезли с претензией, что в лечебном корпусе развели зоопарк.
Сона, утихомирь петуха! жалобно попросила сестра.
К ним спешили санитары и дежурный врач, загоняли пациентов обратно, уговаривали и успокаивали, а петух всё кукарекал, как проклятый, и Сону пугало другое: пернатый разбойник надрывался в морге!
Она побежала по лестнице вниз, навстречу ей нёсся разбуженный сторож с выпученными, как у рыбы, глазами.
Они там! орал сторож. Идут, идут! Монстры в Альхенгофе, спасите!
Спи, отмахнулась Соната, и сторож свалился, второй раз за ночь.
Сона спустилась на первый этаж и замерла на пороге церквушки. Кто сюда проник и зачем? А если в морг прокрался убийца, чтобы забрать новичка?
В холодильнике вновь стоял стон и скрежет, дверь была распахнута настежь. Чья-то тень металась по стенам.
Мамочки, шептал слабый голос. И зачем же вас так много страшенных? Дядя, дядечка, где же ты?
Из морга выбрался паренёк, прижимавший к себе петуха. Чёрный кочет смотрел с недовольным видом, будто его прервали на самом эффектном пассаже!
А за ними шли двенадцать зомби, поднятые из алюминиевых ящиков. Обрастающие шерстью, клыками, жаждущие тёплой крови.
Муня, друг, улетай, что же ты! парень отшвырнул прочь петуха.
Но гордый кочет не желал отступать перед армией нежити. Вместо этого он сел на скамью, на которой ела бутерброды Соната, и принялся склёвывать крошки.
Эх! закричал парнишка.
На вид он казался ровесником Соны! Тоже любил колобродить ночами?
Парень осмотрел поле боя, увидел осиновый кол, схватил:
Ну, подходи, кто смелый!
Голос его дрожал, и осиновый кол мотался, словно хвост дружелюбной собаки.
Дениис! зарычал новичок, появляясь в покосившихся дверях морга. Джентльмен в чёрном костюме и запачканном грязью плаще сумел прорваться сквозь ряды постояльцев и заслонил собой парня.
Дядя Вольдемар, я тебя нашёл! от радости паренёк заплакал и чуть не проткнул новичка осиной. Я тебя заберу отсюда!
На лестнице топали и бранились: санитары спешили к моргу. Двенадцать зомби сцепились с новеньким, которого парень назвал Вольдемаром. Мерзкий кочет наелся крошек, почистил перья и раскрыл клюв:
Ку-ка-рее-кууу! разнеслось по больнице.
Терпение у Соны закончилось:
Это моя территория! Это мои подопечные! Хватит орать в моём морге!
Она посмотрела на лестницу, на осоловевшего сторожа, скулящего на первой ступеньке, на санитаров и сестру Маргариту, торопящихся к месту сражения:
Спи-спи-спи! закричала им так, как раньше не доводилось.
Схватила пришлого парня за куртку, вытащила в полумрак ритуального магазина:
Сиди здесь, а то усыплю!
Парень послушно уселся на гроб, прижимая к груди осиновый кол. Чёрный петух подлетел к хозяину, нахохлился и зевнул во весь клюв.
Заткни ему глотку, а то шею сверну!
Мне? устало уточнил паренёк.
Сона не стала отвечать дураку. Гордо вернулась к зомби и выстрелила заклинанием:
Спиии!
Ответом была тишина. Полная, необъятная. Мирно и крепко спала вся больница. И возможно, пара окрестных улиц, столько силы и злости вложила девочка в краткий, как выстрел, приказ. Лишь несчастного паренька Сона вынесла за нотную запись. Она не хотела его усыплять: интересно же, кто он такой!
Парень сидел на гробу с осиновым колом в обнимку. И капал слезами на крышку.
Перепугался? спросила Сона.
Тот покачал головой.
Мерзкий кочет бродил между венков, пытаясь выклевать ягоды. Ягоды были из папье-маше, и петух обиженно булькал горлом.
Если гад ещё раз заорёт угрожающе начала Сона.
Нет-нет, я его попросил, хлюпнул носом мальчишка. Ты не бойся, так-то он смирный. Просто дядю учуял, обрадовался.
Радости у вас, я смотрю! Почему петух не уснул, как все?
Парень улыбнулся и разжал ладони. Кол с грохотом свалился на пол.
Муня необычный петух. Вообще-то он дядин, поисковой. Но дядя всегда говорил: чёрный кочет разбудит и мёртвого. Вот я и решил попробовать.
Зачем? Сона присела рядом и нашарила в кармане конфету. Протянула леденец ночному гостю. Мама всегда ей давала сладости, побаловать «бедных деток». Обычно Сона такие гостинцы оставляла на старом кладбище, но сегодня времени не хватило.
Мальчишка покрутил леденец в руках, машинально развернул фантик. А в рот положить угощенье забыл. Вздохнул так тоскливо, что Сона нахмурилась. Не любила, когда давили на жалость.
У меня же нет никого. Дядя Вольдемар и вот, Сигизмунд. Так Муню зовут, если полным именем. Дядя любит, когда красиво. Любил, печально поправился он. Можно, я на него посмотрю?
Сона согласно кивнула. Мальчик встал, покосился на кол, отловил за венками Муню. Вернулся с ним в церковную комнату.
Всё здесь было перевёрнуто, тлели свечи. Как больницу не подожгли?
Сона нащупала выключатель. Магический свет залил помещение, безжалостно убивая тени. Ночная няня поставила двенадцать свечей в канон, а тринадцатую сунула в пальцы гостю.
Тот стоял рядом с новеньким и жалко хлопал ресницами. Даже Сона не сразу привыкла, что уснув, постояльцы становятся прежними, без когтей и клыков. А для парня всё было в диковину. Он покорно взял в руку свечу и посветил в лицо дяди.