салон легкового автомобиля, ближе к обеду.
Ехали быстро. Почти всё время молчали, хотя и выглядело это довольно странным для столь необычных обстоятельств. Водителя лысого мужчину с въедливыми морщинами на лбу, звали Дмитрий, но Асатиани обращался к нему по старой тюремной кличке Масло. Из обрывков разговоров, что доносились до Максима с передних сидений, он догадался, что мужчины давно друг с другом знакомы. Отбывали совместный срок в одной зоне или что-то подобное, ныне Масло отошёл от криминальных дел, предпочитая тихую жизнь в затворничестве. Ещё мужчины говорили о полковнике Дымове и возможном перевороте в стенах тюремного лагеря, потому Осётр и попросил давнего знакомого сопроводить его до города, чтобы не быть «килькой в консервной банке», ежели надумают подослать киллеров. Кто именно готовил покушение, Максим Жданов не понял. Ещё Асатиани забрал у молодого конвоира мобильник в целях безопасности, чтобы парень не выдал никому маршрут их передвижения, поэтому Максим сильно нервничал, ведь не мог позвонить невесте в назначенное время.
У пары была милая традиция в обеденный перерыв болтать о всяком, по типу обсуждения событийных новостей или желаний чего-то особенного на будущий ужин, и Максим за два года ни разу не пропускал столь важные переговоры. Да и попросту выходило скучным таращиться в окно на голые ветки деревьев, изредка припорошённые остатками снежного одеяла.
Довольно скоро деревенский пейзаж сменился промышленным сектором мегаполиса с заводскими коптильнями, аэропортом и гигантскими складскими ангарами, и спустя минут двадцать пять легковой автомобиль заехал в самый центр города, паркуясь возле набережной. Несмотря на прохладу, горожане целыми семьями вышли на прогулку, чтобы насладиться чистым весенним воздухом и посмотреть, как огромные льдины плывут вниз по течению реки Енисей. Лёд тронулся несколькими днями ранее, потому по водной глади уже запустили навигацию, чтобы связать отдалённые поселения с областным центром. Как говорится, жизнь шла своим чередом. Перед тем как проститься, Масло пожелал Асатиани беречь себя, крепко обнимая, напоследок сунув авторитету за пояс кожаный чехол, одноразовый мобильный телефон и средних размеров свёрток, туго замотанный сургучной верёвкой. Больше мужчину Максим в своей жизни никогда не видел.
набережная города, пять часов до «сходки воров».
Из всех возможных мест, которые следует посетить, как только вышел на свободу, авторитет выбрал, пожалуй, самое экзотичное платное отделение стоматологии. На ресепшене милая девушка в белом халате перебирала медицинские карты, буднично раскладывая документы по стопкам, а когда заприметила авторитета, расплылась в улыбке.
Джавид Альбертович, как мы рады видеть вас, уже прям заждались. Проходите в кабинет, а ваш спутник может посидеть пока в комнате отдыха.
Нет, он пойдёт вместе со мной. обрубил Асатиани.
Позвольте, разве кому-то захочется наблюдать за медицинской процедурой? засомневалась девушка с долей иронии.
Ему полезней будет щёткой скоблить усердней.
Максим Жданов жутко боялся всякого рода врачей, потому следующие несколько часов провёл в адских муках под аккомпанемент стоматологической бормашины, сидя у изголовья авторитета. Казалось, что в тот момент именно молоденькому конвоиру сверлили вторые моляры нижней челюсти, засовывая пыточный инструмент по локоть в ротовую область. Асатиани, наоборот, стойко терпел все болезненные ощущения и даже отказался от анестезии, чем поверг в ещё больший шок младшего сотрудника конвойной службы, бледнеющего с каждой минутой. Когда лицо мальчишки практически слилось с белым кафелем на стенах процедурного кабинета, услужливый стоматолог выдал конвоиру ватку, пропитанную нашатырём, возвращая его из обморочных грёз в суровую реальность. Таким образом, Максим Жданов кое-как выдержал ещё и чистку грузинских боковых резцов и премоляров, хотя находился на грани отчаяния.
Следующей остановкой стал бутик «модной» одежды, где Максим всё так же продолжал ожидать авторитета, сидя в жёстком кресле с торчащими наружу пружинами, покуда Асатиани выберет себе подходящий образ. Затёртый тюремный спортивный костюм никуда не годился, но и совсем вычурно авторитет выглядеть не желал, лишь благодаря знаниям моды от навязчивого консультанта оба сошлись на двубортном шерстяном пальто, чёрном вязанном худи, строгих джинсах и классических туфлях с овальными носками, прошитыми двойной строчкой. Большей безвкусицы просто невозможно придумать, но так представлялось младшему конвоиру лишь до того момента, пока Джавид не уставился на парня, долго всматриваясь в пятнистую форму сотрудника конвойной службы. Чувствуя неловкую паузу, Максим Жданов даже приподнялся с кресла, стягивая зимнюю шапку-ушанку с головы и приглаживая ладонью липкую чёлку. Выдохнув, грузин обратился к консультанту:
Мальчишку переодеть. И придумай что-нибудь с башкой, чтобы человеком выглядел.
Конвоир, конечно же, хотел высказаться, что ему и в одежде, выданной государством, довольно сносно, но спорить с авторитетом не пытался, так что спустя минут семь выглядел подобающе своему старшему товарищу только вместо туфель по размеру подошли простенькие кроссовки, а на голове теперь красовалась чёрная бейсболка с надписью «юфс». Получив одобрение от грузина, консультант поспешил к кассе, чтобы оформить самую большую выручку за неделю, не скрывая собственного удовольствия. На выходе из бутика, пока Асатиани не видел, Максим Жданов тайком выпросил у кассира пакет, и дабы не задавали встречных вопросов, виновато произнёс, засовывая форму как можно глубже.
Мне за неё ещё отчитываться.
Пройдя несколько кварталов вперёд по новенькой брусчатке, грузинский авторитет и молоденький конвоир оказались в уютном кафе в самом центре набережной. Сквозь панорамные окна открывался шикарный вид на ухоженные гостиницы, бары, магазинчики, автомобильно-пешеходный мост и величественный Енисей, так безрассудно раскидавший город по двум берегам. С наступлением темноты каскады фонарных лампочек и ярких неоновых вывесок отражались в водной ряби, придавая месту бо́льшую колоритность. Довольно красивая и живописная картинка для столь невразумительного вечера.
Максим Жданов всё ещё дулся на Асатиани, украдкой поглаживая выступивший синяк под левым нижним веком. Молодой человек не хотел показаться нюней подбитый глаз беспокоил его куда меньше, чем осознание той несправедливости, что привела к отметине на лице. Ведь конвоир следовал букве закона, исполняя свои прямые обязанности, как того требовала присяга, но всё равно оказался в проигрыше. И будто бы со всех сторон неправым, словно требовал от арестанта диковинных вещей. Впрочем, Осётр имел свои мысли насчёт произошедшего инцидента, стараясь наладить контакт.