Он стал сам перематывать запись с камеры вперед ничего, никаких изображений. Затем снова возникла серая картинка, пошли помехи.
Зарецкий при ударе молнии находился с другой стороны от зонта, да? уточнила Катя.
Она все еще с трудом верила в то, что могло произойти. Однако снова вспомнила тромбониста запах гари от него, пятна копоти на концертной рубашке.
Здесь временной пробел в час двадцать, сказал Гектор, сверяясь с таймером. А еще примерно через четверть часа он возник перед нами на шоссе. Где он был все это время? Что он делал? И что он видел?
Разве человек, переживший удар молнии, может что-то делать или видеть? усомнилась Катя.
Непосредственно в него молния не попала. Речь может идти о контузии. Или о посттравматическом шоке, судя по его состоянию. Но передвигался он сам мы с вами свидетели. Гектор обернулся к притихшему оператору автозаправки, который вообще не понимал, что происходит. Так, запись эту скопируйте прямо сейчас, при мне. Может понадобиться для будущего расследования. Давайте, давайте, шевелитесь, флешка есть чистая? Нет? Нате, скопируйте на мою, он протянул оператору флешку, которую достал из кармана черного пиджака. Быстро, быстро, без лишних разговоров. Не пререкаться.
При расследовании чего, Гек? тихонько спросила Катя.
Тромбонист что-то видел, так же тихо в тон ей ответил Гектор.
Он забрал флешку с записью, покровительственно поблагодарил работников «за содействие», и они вернулись к внедорожнику, выехали с автозаправки и направились к брошенной машине.
На перекрестке возле нее уже стояли два полицейских авто патрульная и «УАЗ» подполковника Александра Веригина, временно исполнявшего обязанности начальника Кашинского УВД после столь неожиданной для всех гибели в ДТП прежнего начальника полиции.
Веригина, одетого по гражданке, в темный костюм, Катя видела на поминках в шатрах, установленных на территории загородного комплекса. Когда все приехавшие на похороны начали вечером разъезжаться, он отправился сопровождать до границ Кашина высокое министерское начальство. И вот, видимо, его вернули с полдороги подчиненные.
Глава 2
Гарпии
Александр Павлович, фамилия водителя машины Зарецкий, он музыкант тромбонист из джаза, что играл сегодня на поминках. Мы считаем, что в его зонт попала молния. Катя сама обратилась к подполковнику Веригину, быстро рассказала, что они узнали и увидели на дорожной камере автозаправки.
Он постоянно бубнил о каком-то убийстве, когда мои сотрудники вызвали меня. Я сначала, как и они, решил, что он наркоман и все выдумывает. Однако он заладил свое, завелся как механический апельсин «она привязана к креслу, топор отрубил ей пол-лица, вонзился в мозг». Необходимо, конечно, проверить такое. Веригин глянул на высокого Гектора Борщова, тот молча протянул ему документы, взятые из бардачка.
А вы кто, собственно? поинтересовался Веригин.
Полковник Гектор Борщов.
Слышал о вас. Как вы в Староказарменске разруливали непростую ситуацию. Кто не знает полковника Гектора Игоревича Борщова. Веригин криво усмехнулся. Быстро же сюда вас ветром попутным принесло. Когда такие фигуранты вырисовываются вы моментально являетесь.
Какие еще фигуранты? спокойно спросил Гектор.
Знаете, кто в той хате живет? Веригин указал в сторону перекрестка, откуда бетонка уводила направо, в темноту, где скрывалось какое-то строение за забором. Мамаша Кривошеева с сиделкой.
Тележурналиста Кривошеева? переспросил Гектор.
Его самого. Полгода назад он купил здесь по дешевке дом. Сейчас много собственности на продажу выставлено. Он и подсуетился. В чудного джазиста с похорон шарахнула молния, но не убила. Вызвала этот его ступор не ступор. Уж и не знаю, что это. Он вроде видел, как кого-то зарубили топором, причем сначала связали. А «Рено» его здесь брошен на перекрестке. Я парня лично осмотрел, когда на место приехал. На нем нет ни следов крови, ни ран, никаких внешних повреждений. Одежда вся мокрая и грязная. От перекрестка до дома Кривошеевых не более трехсот метров. Если музыкант после удара молнии куда-то отправился что, в общем-то, невероятно, то только в этом направлении. И если что-то и видел, то у кривошеевских старух.
Давайте сейчас вместе и проверим, командирским тоном распорядился Гектор Борщов.
Патрульные остались возле «Рено» Зарецкого, подполковник Веригин сел за руль «УАЗа», Катя и Гектор в свой внедорожник, и через пять минут они затормозили возле сплошного высокого забора, в ворота которого упиралась бетонка.
Тележурналист Кривошеев, селебрити В памяти Кати сразу явился образ смесь истеричности, хамства, вседозволенности и бешеной озлобленности, почти граничащей с бесноватостью. Странно лишь, что мать столь обеспеченного, известного представителя массмедиа живет в кашинской глухомани, а не в его поместье на Рублевке.
За забором виднелись лишь крыша на фоне деревьев и верхняя часть застекленной террасы
Терраса, Гек, шепнула Катя, когда они вышли. Тромбонист твердил, что жертву привязали к креслу именно на террасе.
Тьма. Ни огонька.
Подполковник Веригин постучал в запертую калитку:
Откройте! Полиция!
Нет ответа. Дом выглядел мертвым. Необитаемым.
Эй! Есть кто живой? крикнул громко Гектор и шарахнул кулаком в створ ворот.
Убили старух, ограбили дом, подполковник Веригин достал мобильный, позвонил патрульным. Быстро сюда ко мне и вторую машину с маршрута вызывайте! Нам калитку сейчас болгаркой вскрывать придется.
Гектор смерил глазами забор, чуть отошел и его фирменный удар ногой с разворота в створ ворот!
Стальной замок, запертый изнутри, треснул. Ворота со скрипом распахнулись.
На грохот во тьме раздался истошный поросячий визг.
В глубине дома на первом этаже зажегся свет. Тень пронеслась по темной террасе. Распахнулась входная дверь, и на ступеньках в свете тусклого садового фонаря появились две фигуры.
Тощая жилистая всклокоченная старуха в некогда дорогом атласном розовом халате, ныне грязном и засаленном. И толстая пожилая женщина крепкого сложения в спортивном костюме.
Да что же это делается?! заорала она. Вы кто такие, чтобы ночью к нам домой вламываться?!
Полиция Мы думали А у вас все в порядке? Веригин лишь на секунду смутился и замешкался, затем решительно направился к дому. Почему не открывали нам так долго?
Да я на унитазе! Что я, с голым задом из уборной полиции открывать полечу? выходила из себя тетка в костюме. То была сиделка.
Когда Катя вслед за Гектором приблизилась к крыльцу, она ощутила чудовищную вонь, что тяжелыми волнами наплывала со стороны обитательниц дома.
Рядом с вашим домом ЧП. Мы решили, что к вам грабители забрались в дом, убийцы, спасаясь от вони, Веригин тоже старался дышать ртом. Так у вас все хорошо?
Нищие голодранцы! заорала старуха Кривошеева, и ее фальцет снова сорвался на тот самый поросячий визг, что вспорол темноту.
А почему у вас свет нигде не горит? В темноте ползаете?
Так сынок сам лично нам все лампочки вывернул! В июне приехал и повыворачивал мол, дни и так длинные, ночи короткие. Чего электричество зря жечь? Оставил нам лампочки на кухне, в уборной, да на террасе, где телевизор ящик его. А верх сплошь темный у нас. Кому рассказать такой сквалыга, жмот!
В этот момент старуха Кривошеева, никого не стесняясь, задрала полы своего грязного атласного халата, обнажая тощие ноги, и сунула руку в столь же грязные панталоны.
Она с торжествующим воплем выпростала руку наружу кулак сжимал газовый баллончик!
Гектор с его мгновенной реакцией, схватив Катю в охапку, рванул в сторону. Веригин замешкался, и ему досталась порция «перцовки» в лицо. Он закашлял. Но больше всех пострадала сиделка.