Почему сразу об этом не сказали, Юрий Константинович?
А должен был? руководящий товарищ искренне не понимал. Коммуникация типовая, есть на многих объектах, даже не связанных с секретностью Или я чего-то не понимаю, Михаил Андреевич?
Ладно, неувязка вышла Вы посещали объект во время его строительства?
Конечно Три или четыре раза. Собственно, я и подписывал акт приемки.
Долго рыли?
Примерно месяц. Местность была оцеплена сотрудниками охраны и милиционерами как и положено при работе на подобных объектах.
Какова протяженность кабеля?
Четыре километра с заходом в Мосинск и на объект в Головино.
Глубина? Это ведь не просто траншея?
Глубина приличная три метра. Там мягкие грунты, поэтому во избежание проседания почвы старались максимально углубиться После прокладки кабеля потолок перекрыли сделали бетонный слой и засыпали землей. Сейчас там нет никаких признаков, что под ногами тоннель
И вы решили, что этого будет достаточно? Согласно моим представлениям, коммуникационный кабель это не просто провод, а сложная система связующих элементов. Конструкция требует обслуживания и регулярных осмотров.
Понимаю вашу мысль, Михаил Андреевич Единственный колодец вот здесь, Арепьев показал карандашом. Примерно посреди маршрута. Внешне обычный колодец, замаскированный под местность. В него спускаются ремонтники, когда проводят регламентные работы. После них сотрудники отдела безопасности проводят осмотр и покидают объект. Периодичность работ раз в три месяца.
«Можно представить, как они осматривают», подумал Михаил.
В последний раз регламентные работы проводились дней десять назад, добавил Арепьев. Если вас интересует точная дата, могу найти.
То есть объект не входит в зону лично вашей ответственности?
Да, это не моя епархия, согласился замдиректора. Если вас интересуют детали, поговорите с товарищем Кобылиным начальником отдела безопасности.
На участке, где проложен кабель, закрытая зона?
Нет, Арепьев помялся. Это за пределами секретных территорий точнее говоря, между ними. Сельская местность леса, поля, непригодные для ведения агрономических работ. Рядом с колодцем железнодорожная ветка. По ней проходят товарные составы на обогатительные и металлургические комбинаты северных районов области. Путь активно используется. На участке несколько деревень, но их жители не отличаются любопытством. Район регулярно патрулирует милиция как наша, так и мосинская. Участок находится под опекой людей товарища Кобылина они проводят регулярные осмотры местности, задерживают подозрительных людей и выясняют личности
Не понимаю, зачем их задерживать, если район не закрыт? Признайтесь, Юрий Константинович, любой человек может там появиться, выдать себя за рыбака, грибника, кого-то еще, а если возникнут патрульные, что мешает укрыться в лесу? И с проселочными дорогами, думаю, все нормально, верно?
Арепьев начал волноваться, перекладывать предметы на столе. Была ли его вина в создавшемся положении надо разбираться. Возможно, и нет. У каждого сотрудника свой фронт и своя ответственность. Это могло быть ложным следом, но возбуждение уже охватывало
А теперь важный вопрос, Юрий Константинович. Вы же предусмотрели систему защиты доступа к кабелю, а также возможные попытки наших противников ее преодолеть?
Ответа не требовалось. Заместитель директора испытывал сильное волнение. Побелели костяшки пальцев, которыми он постукивал по столешнице. Неслыханное разгильдяйство! Впрочем, типично русский подход. Потратить уйму сил и средств на организацию столь важной для государства работы, создать многоступенчатую систему безопасности и допустить такой грандиозный ляп! Одни решили, что сделают другие, другие что третьи. Какая нетленная русская классика
Арепьев прикладывал массу стараний, чтобы не выглядеть жалким, бормотал про регулярные осмотры, про то, что колодец запирается на замок, а местность просматривается и простреливается. Но сам понимал, что это детский лепет.
Последний вопрос на который был получен удовлетворительный ответ: кто рыл траншею, обустраивал тоннель и прокладывал кабель? Работами занималось СМУ‐19 из областного центра, которым руководит товарищ Ненашев. Организация также режимная, занимается возведением секретных объектов: роет колодцы, прокладывает тоннели, занимается строительно-монтажными работами. Гражданские объекты не обслуживает. Работники СМУ строго следуют инструкциям, в коллективе только сознательные граждане, над организацией осуществляется надзор. Все сотрудники дают подписки о неразглашении, и ни единого случая выдачи секретов до сего дня не зафиксировано
Оставалось отработать в «поле». Интуиция подсказывала: это верный путь. Арепьев чувствовал вину, кусал губы, уносился мыслями в безработное будущее.
Успокойтесь, Юрий Константинович, мы еще ничего не выяснили. Вашей вины в происходящем пока не вижу. «Стрелочники» не требуются, а вина, как правило, понятие коллективное. Про кабель никому ни слова, пока не выясним. Рассчитываем на вашу помощь. Вы поедете с нами. Найдется неприметная машина?
Да, у меня «ВАЗ-2103», машина на стоянке за лабораторным корпусом
Отлично. Садитесь и выезжайте за ворота. Подберете нас в городе, через два квартала.
В последующие полчаса оперативников преследовала мысль, что шпионы это именно они. Шли по городу и проверялись не пристал ли «хвост». Сиреневые «Жигули» подобрали их у ограды детского сада. Шла прогулка дети орали, как ненормальные, гонялись друг за другом. Голосила воспитательница, призывала к порядку.
Счастливая пора, начал вздыхать Вадик Москвин. Никакой тебе ответственности покормили, на прогулку вывели. Где еще такое бывает?
На зоне, задумчиво ответил Швец.
Арепьев был мрачен, взвинчен, путал передачи и постоянно смотрел в зеркало. Машину не преследовали. Проехал рафик с пассажирами, за ним разбитый «ГАЗ‐69», свернул в переулок. Движение в городке было, мягко говоря, не плотным особенно в рабочее время.
Через несколько минут «Жигули» выехали за пределы городской черты и взяли курс на юг. На следующем километре Арепьев съехал на проселочную дорогу. Потянулись ухабы. За окном проплывали березовые перелески. Вдоль обочины тянулся глубокий овраг. Проселочные дороги пересекались, разбегались во все стороны света. В низине показались крыши маленькой деревни.
Арепьев повернул направо направление сменилось на северное. Перелески уплотнялись, низины сменялись лесистыми холмами. Кыжма находилась где-то справа, за складками местности. В синеве на востоке высились горы неизменный атрибут этих мест. Район был безлюдным, встретили лишь пожилого мужчину в фуфайке он стоял у потрепанного «газика» и озадаченно чесал кепку. Шина порвалась в клочья удачно наехал на препятствие. Услышав шум, абориген обрадовался, двинулся навстречу, замахал рукой. Арепьев виртуозно объехал его, бросил в открытое окно: «Извини, отец, не можем». Старик сплюнул, побрел обратно.
Проплыла еще одна деревушка, ее сменил сосновый бор. На зрительную память Юрий Константинович не жаловался. Буркнул:
Приехали, и стал на открытом участке.
Из растительности только чахлые кустарники. Чуть севернее возвышалась железнодорожная насыпь, за ней виднелся холм с зеленой «короной». На юго-западе, метрах в семидесяти, начинался лес вернее, вытянутый выступ лесного массива. Он расширялся в западном направлении и метрах в шестистах превращался в полноценную чащу без просветов.