А она так радостно:
Это меня бабушка научила.
Бабушка! Ну и семейка. Преферансист-зихерников в таком-то колене.
А она мне опять:
А ты умеешь?
Я прямо не знал, что ей ответить, честное слово.
Нет бы совет дать не лезть куда не прошено. Но кому советовать-то?
Вот этой кучке перьев ошпаренных?
В итоге я так растерялся, что внезапно предложил:
Давай, может, книгу почитаем?
Сам не знаю зачем. Но все лучше, чем ничего. Мы же не в тюрьме, прости господи, чтобы в рамсы резаться.
А она тут же:
Давай!
И сразу вдруг посерела.
Вот этого я не понял совсем. Такого поведения. Сначала предложила и тут же фьють как будто под кожу свою ушла. Одни глаза на лице торчком остались.
Говорю же, я с ней скоро сам сума сойду! Уже недолго осталось.
ТАИСИЯ ПАВЛОВНА
Никогда мы с ним не подружимся. Никогда!
Я же как лучше хотела. Предложила в карты сыграть.
Не понимаю, ему игра не понравилась? Или он ко всему моему так относится? С предупреж Нет. Бредубеж С бредубеждением! Вот!
Лидочка такое про нашего главного часто говорит. Что он хороший человек, но с бредубеждением. Это значит, что Высоченный во всякий бред верит. Я так поняла.
И он, получается, тоже верит всякому про меня. Наверное, думает, раз я лысая, так и в карты играть не умею. А я умею! Меня мама давно научила. Но я соврала, что бабушка. Чтобы он про маму всякий бред не сочинял.
А книги Я их правда люблю. Только все буквы забыла. А без букв как читать? То-то и оно.
Поэтому я испугалась.
ПЕТРОВИЧ
Вот же олух! Хорошо хоть сейчас додумался. Она же читать не умеет!
Я просто заметил, как у нее глаза забегали. А бегающие глаза это что? Первый признак паники!
Думаю: с чего вдруг? Может, у нее книги с чем-то плохим связаны? Ассоциация какая или еще что.
Это меня Серафимовна научила. Мозгоправии своей. Она же у нас редкого смысла психолог! Темень теменью, но людей похлеще той Ванги угадывает. Вот прямо насквозь просвечивает, как рентген. Тут я и подумал, может, у меня тоже такой дар включился, раз я эту туманность Андромеды так легко раскусил.
Туманность это хоть не обидно звучит?
Ну а как понять? Я уже и не знаю, на какой козе к ней подъехать, чтобы она так не жмурилась. До меня только и дошло, что это было тогда с тем салатом. Это у нее так страх проявился беспрестанным морганием. А с стороны казалось, что она жмурится. Что тогда, что сейчас с книгами.
Может, ее там били в этой их богадельне, если она такая припадочная? Страшно вообразить.
И тут она сама призналась:
Я не помню, как читать.
А краснющая стала! Так я и понял всё. «Не помню» и «не умею» у нее это один огород.
Честное слово! Как будто мы на разных языках говорим. Хотя казалось бы! Мы и они где та разница?
Так и мне без разницы, ну!
Но я вдруг зачем-то предложил:
Давай тогда сам, что ли, почитаю. Тебе.
Понадеялся, дурень, что она откажется. Ага! Видел бы кто это лицо, кроме меня!
И писать она тоже небось не умеет. Свезло так свезло.
ТАИСИЯ ПАВЛОВНА
Сегодня вторник. День, когда я навещаю дочу.
Интересно, если бы она сама могла пришла бы? Я часто представляю, как она заходит ко мне в комнату и мы обнимаемся. Как раньше! Когда еще все было хорошо.
Но так, как было, уже не будет. И доча никогда ко мне не придет. Ее, может, и забрал кто, а я не знаю. А если и не забрал, все равно не придет. Я же ее бросила.
Брошенные, они так не могут взять и простить. Мне Лидочка все объяснила. Для этого надо сердце иметь. С ключиком, чтобы можно было, как дверцу, открыть. Достать все свои обиды, а взамен что-то хорошее положить.
Ноу меня, наверное, и сердца нет. А если и есть, то мертвое. Оно давно не стучит, так просто тюкает. Скрипит еще. Наверное, заржавело.
Поэтому я и про дочу знаю. Как же тут не понять? Меня ведь тоже бросили, не только я ее.
Но она этого не понимает.
ПЕТРОВИЧ
Я сегодня точно катушками двинусь!
А как хорошо все начиналось! На завтрак дали пшенку с сосисками. Голик ее терпеть не может, а я люблю. И жутко обрадовался. Думаю, хоть что-то в этой жизни хорошее есть.
Серафимовна тоже в настроении пребывала. Эту мою со всех сторон обложила. И булочкой, и маслом. Еще и шоколадку в карман сунула. Будто я не видел!
По-честному, ее, конечно, можно понять. Что она здесь видела из человеческого? А моя хоть и отдаленно, но все же ничего. Потешная. Чем-то даже на ребенка похожа. Ей бы еще щеки наесть и смеха в глаза напрыскать, была бы не оторваться. А так чучело-мяучело. Смотреть больно.
Но надо! Ее без присмотра, как я понял, совсем нельзя оставлять. Вот за завтраком, например Я к Голенькому буквально на минуту подсел спросить, как они там с подселенцем сражаются. Помириться захотел. Думаю: что я буду, как чмошник, губы дуть? Тем более мы с Таисией, кхе-кхе, Павловной кое-как поладили. Может, тот подселенец еще худший подарок, чем она.
И что же? Пока Голик из себя китайскую стену изображал символ, чтоб его, неприступности, это чудо в перьях куда-то смылось. Я и там и сям посмотрел. Из Серафимовны всю душу вынул, мол, куда делась. А она, оказывается, в посудомойке торчит. Сергеевне нашей посуду помогает драить.
Я как накинулся. Говорю: сдурела, что ли! У нас тут своя мойщица есть, и прачиха, и врач, если надо. Лысак этот, который эксперимент придумал, нас персоналом по полной обеспечил. Понятно, денег накрал, а теперь сам не знает, куда их девать. Вот пристанища строит. Меценат эдакий.
Голик бы мне за эти слова по шее надавал. Ну не надавал бы, но попытался. Видите ли, я своим грязным языком на светлый лик его покровителя покушаюсь. Тьфу! Вот же рабская сущность всякой тине болотной ноги лизать. Чуть кто ему сухарь бесплатный кинет, всё кумир навеки. Ни грамма гордости у человека, что тут говорить.
И Таисия эта самая туда же. Вчера только заявила:
Натаниэль Карэнович хороший! говорит. Это лысый, что ли, хороший? Ну-ну! Лысый он и в Африке лысый. А хороших сейчас, поди, и в Антарктиде нет. Одни пингвины кругом.
В общем, я ее поругал как следует. Чтобы к мойщице больше не шастала. А если куда идет пусть сообщает. Тому, кто за нее отвечает!
А то переживай потом
Я за нее отвечаю вообще-то. Или как?
ТАИСИЯ ПАВЛОВНА
Я думала-думала и вдруг сказала:
Пошли со мной к доче!
Он сам просил говорить, если я соберусь куда-то. Ну вот, я собралась. Только одну меня все равно не пустят. А с ним да. Я это еще у Лидочки спрашивала. Можно ли мне наружу выходить. И она сказала, что можно. С ним точно да.
А он так удивился! Как будто и не знал, что за старшего.
Я как-то и не планировал, говорит. Думал к воде сходить.
Ну, все понятно. Что ему на мою дочу смотреть только расстраиваться.
Ты что это мне тут, рыдать надумала? испугался он.
Я тоже удивилась. Ничего я не думала! Просто носом шмыгнула.
Точно? он сразу как будто выпрямился. А то смотри мне.
Так ты пойдешь?
Придется плакать, если надо. Мне к доче надо!
Пойду!
Он правда согласился? Ну да, раз за курткой пошел. И какую-то рас отписку брать. Да, отписку. Что мы на обед не претендуем. Так он объяснил.
ПЕТРОВИЧ
Я, пока мы шли, чего только не передумал. Про эту ее дочу. И пока собирались, тоже думал. Про расписку вон забыл. И только на подходе к остановке вспомнил. Хотел обратно чесать, а Пална как завизжит: автобус, бежим скорее! А сама еле-еле плетется. Пришлось мне бежать и ее за собой тянуть.
Я сначала за плечо взял, там, где куртка болтается. Три метра кое-как отбуксирил. Нет, думаю, что я ее как мешок с картошкой волоку. Ну и плюнул на эти неудобства. Руку ей дал. Конечно, та еще сцена.
Ну а когда я с кем за руку ходил? Помирать будешь не вспомнишь. Вот я и шагал. Морду по ходу дела корчил, чтобы она не подумала чего. Да и что ей там думать. Для нее это, может, нормальное явление такая беспомощность. А мне отвечай. Я эту руку как взял мушиную, у меня аж занялось все.
Вроде кондрашки один в один симптомы. Закололо так, что хоть вой. Думаю, сейчас крякну, что она тут со мной одна на мосту делать будет?