Взять, допустим, хрестоматийный пример «Терминатор». Какой-то железный дровосек отправляется из будущего в прошлое, чтобы там раздавить гипотетическую бабочку и изменить это самое будущее. Сколько таких историй вышло до «Терминатора» и после него?
Навскидку: «About time» Ричарда Кертиса (для тех, кто придумал русское прокатное название «Бойфренд из будущего», в аду приготовлена отдельная сковородка), «11/22/63» Стивена Кинга, «Пара из будущего» Алексея Нужного Миллион таких. Но почему мы снова и снова читаем и смотрим то, что уже много раз было? Почему мы снова покупаемся на боевики о хороших и плохих полицейских, читаем детективы, в которых убийца обязательно будет изобличен и пойман (скорее убит)? Ведь «наши все равно победят».
Всё потому, что нам интересно, КАК это будет. И вот здесь авторы должны проявить всю свою изобретательность, чтобы держать читателя/зрителя за грудки. И есть еще один важный нюанс.
Мне нравится сцена из «Нового человека-паука», где учитель литературы говорит ученикам: «Принято считать, что со времен Шекспира нам остались лишь двенадцать оригинальных сюжетов. На самом же деле сюжет всегда был только один: КТО Я?»
Вот где собака порылась.
Томка, дочь детектива
2011
О книге
Что это. Серия остросюжетных романов о жизни, дружбе и любви отца-одиночки и его дочки. Несмотря на романтический флёр, книги серии едва ли можно считать стопроцентно семейным чтивом. Истории полны «жести». Однако не лишены и педагогического эффекта.
Короче, частный сыщик и глава детективного агентства Антон Данилов в одиночку воспитывает шестилетнюю дочь Тамару. Жена и мать от них ушла. Томка подвижная, шустрая, невероятно жизнелюбивая и стрессоустойчивая девчонка. Занимается танцами, любит Майкла Джексона, тяжелый рок и фильмы ужасов.
В первой книге Антону попадается очень необычное дело, которое напрямую касается его семьи. Более того, оно переворачивает жизнь Даниловых с ног на голову, и очень важную роль в этой истории играет она дочь детектива.
За кадром. Из всего мною написанного «Томка» мне особенно дорога. Дело в том, что прототипом главной героини стала моя дочь Диана. Все словечки и ужимки Томки Даниловой позаимствованы у неё. Доча не в обиде, тем более что сейчас пишет вместе со мной.
Книги серии имели успех. Первый роман публиковался в газете «Комсомольская правда Челябинск» и однажды чуть не стал предметом судебного иска, когда я узнал, что сюжет одного из мини-сериалов канала «Россия» очень уж похож на мои сочинения (подробнее об этом в предисловии к роману «Томка вне зоны доступа»).
Вечер трудного дня
Суслик, ей-богу.
Раскидала ногами покрывало, засунула указательный палец в ноздрю и свистит оставшейся половинкой носа.
Иной раз удивляюсь, как у меня получилось. Отродясь чудес не совершал. Слыл сухим и жестким. Временами жестоким, пусть и без фанатизма. В душе лирик, снаружи терминатор. А что делать, служба такая. Дважды два четыре, солнце вращается вокруг земли, Буратино придумали под кайфом.
Но нет. Проросло.
И вот теперь сопит этот суслик на моей половине кровати, сунув палец в нос на целую фалангу, и видит сладкие сны, причмокивая от наслаждения. И завтра будет так. И послезавтра. И через неделю. Через год. До самого совершеннолетия, пока не явится на порог Принц На Белом Коне с безупречной родословной, которому я смогу вручить свою Принцессу с чистой совестью.
Но до тех пор каждые пять минут «Пап-чка! Пап-чка! Пап-чка!»
Моя жизнь мне давно не принадлежит.
Она принадлежит ей.
Без остатка
Черт, куда я задевал чеки на сандалики? Разорвались, недели не проходила.
Том!
Нет ответа.
Том!
Нет ответа.
Тамара!!!
Шелест журнальной страницы, вялый отзыв:
Пап, я занята.
Чем?!
Читаю.
Так увлекательно?
Ага.
Ну-ка вслух давай!
Не буду.
Почему? Что ты читаешь?
Тут какие-то тёти и тити.
Так, положи на место, это мое!
Баба Соня говорила, что такие журналы читать нельзя ни детям, ни взрослым.
Если бы баба Соня в молодости читала такие журналы, я вырос бы в полноценной семье, а не с матерью-одиночкой.
Чего?
Ничего. Спать пора!
Я еще немного почитаю.
Я тоже посчитаю до трех, и ты кладешь журнал на тумбочку. Раз
Вздох. Даже не вздох рассерженный рев. Томка бросает свежий номер «Maxim» на мою прикроватную тумбочку и шлепает по полу босыми ногами. Прошмыгивает у меня за спиной, скидывает на пол трусики и вскоре исчезает за мутным стеклом душевой кабины. Включается вода, затем почти сразу начинается песня «Часики» Валерии. Она ее обожает, все время поет; текст, правда, местами прожевывает, но зато в нотах не соврала ни разу. У дочки поразительные музыкальные данные.
Я заканчиваю бриться. Тамара одновременно со мной выключает воду и открывает дверь кабины. Мордашка розовая, рот раскрыт в довольной улыбке. Не хватает двух зубов. Через прореху Томка высовывает кончик языка.
Пап, полотенце дай.
Протягиваю большое банное полотенце. Дочь пропадает в нем с макушкой, усиленно натирается. Помощи не просит, и это к лучшему, хотя мне порой очень хочется снова возиться с ней, как с пупсиком.
Вскоре она уже стоит передо мной в голубой пижаме с короткими штанишками.
Пап, я лягу с тобой?
Теперь уже я издаю рассерженный рев. Нет, вру стон. Мне не хочется, чтобы она спала рядом. Во-первых, я не высыпаюсь; она всю ночь ворочается, кладет ноги мне на грудь, делает немыслимые кульбиты, нередко попадая коленом в пах. Во-вторых, девочка не должна все время спать с отцом. Не так давно детский психолог популярно объяснила мне, чем это чревато. Даже не хочу повторять жуть.
Но я ничего не могу поделать, когда она смотрит на меня «честными глазами Кота В Сапогах». Она знает мои слабые места лучше меня самого.
Слушай, мышонок. Я присаживаюсь перед ней на колени и беру за ручки. Вообще-то ты не заслужила моего снисхождения сегодня.
В смысле?
В смысле ты меня огорчаешь.
Искреннее изумление:
Как?!
Бойкотируешь гимнастику.
Она задумывается. Выражение круглого личика становится еще более трогательным. Иногда ей не понятны сложные термины, но она старается думать.
Поясняю претензии:
Тебе не нравится гимнастика, Том?
Она опускает голову.
Нравится. Там канаты
Тогда в чем дело?
Не знаю. Томка пожимает трогательно плечиками, заглядывает мне в глаза снизу вверх, и я вижу, что тучка улетает. В общем, я все равно лягу с тобой, да?
Если прямо сейчас соберешь с пола своей комнаты все монетки и медальки, тогда я обещаю подумать.
Она тут же, сверкая пятками, удирает к себе. Вскоре из комнаты доносится звон монет, разбросанных ею час назад по полу. Томыч обожает старые монетки и медальоны, может возиться с ними часами, перекладывая из стопки в стопку, оттирая от пыли и жира. В ее коллекции есть все монеты советского периода, включая несколько юбилейных рублей, посвященных государственным праздникам, пара коллекционных серебряных долларов с изображением орла и кучерявой свободолюбивой женщины; есть даже один старинный медальон с изображением креста, переплетенного с буквой «М» (его подарила Марина, а ей самой он достался в наследство от кого-то еще), и целая пригоршня современных гривенников, от которых отказываются в магазинах. Некоторые раритеты Тамарка постоянно носит в узких джинсах, не желая расставаться с ними ни на минуту, но они все время выпадают из дырявого кармана. У меня никак руки не доходят заштопать дырку.
Судя по звукам, монеты отправляются на ночь в пластмассовую шкатулку. Через мгновение Томка вновь стоит передо мной. Выражение на лице как у собачки, ожидающей кусочек печенья. Не хватает виляющего хвостика.
Все сделала?
Да!
Тогда еще одно задание.
Томка кривится: