Викентий Николаевич встретил меня в прихожей. На нём был тот же неопределённого цвета костюм. Меня это приятно удивило: «Как интеллигентно. Пусть в стареньком, но в костюме, а не в растянутых трениках». За ним следом вышла кошка такого же неустановленного цвета, как и одежда хозяина. Она настороженно посмотрела на меня и, когда я разделась, подошла знакомиться. Судя по всему, я ей понравилась: котейка стала тереться о мои ноги, довольно урча. А потом посмотрела на хозяина и взгляд её выражал что-то похожее на «Можно поить ча́ем».
Пока Викентий Николаевич хлопотал, накрывая на стол в гостиной (мне категорически запретил ему помогать), я осмотрелась. Наверное, неопределённые цвета всех оттенков коричневого были у хозяина дома в приоритете. Это навевало бы скуку, если бы не книжные шкафы до самого (довольно высокого) потолка во всю стену, плотно заполненные книгами.
Мы пили чай, ели вкуснейший пирог с капустой и разговаривали. Обо всём на свете. У меня было ощущение, что мы знакомы с Викентием Николаевичем всю мою жизнь. Как будто он был моим дядюшкой, долго жившим за границей. Во время разговора мой визави посматривал на большую фотографию на стене, где была запечатлена семья, и тихо вздыхал. И я не выдержала, допустив бестактность:
Викентий Николаевич, это Ваша семья?
Да, спокойно ответил он.
А почему Вы живёте один? моё воспитание осталось где-то там, далеко, меня уже понесло.
Если тебе интересно (я попросила обращаться ко мне на ты), я расскажу.
И он поведал мне свою историю.
Когда-то я был директором нашего музея. У меня была семья: жена, дети. Но в те времена занимать такой пост было непросто: всякие комиссии, делегации, командировки по обмену опытом. И каждое такое мероприятие сопровождалось обильными возлияниями.
Я поначалу сопротивлялся, а потом втянулся. Да так втянулся, что и в обычные дни стал прикладываться. Жена пыталась меня уговаривать и даже пригрозила уйти. Но мне тогда было море по колено.
Да, я любил жену и детей. Но алкоголь, как выяснилось, я любил больше. Или он меня. В общем, жена не выдержала и ушла, забрав мальчишек, а потом вообще уехала в другой город. И с должности меня попросили. Кому нужен директор-алкоголик? Перевели ночным сторожем, и на том спасибо. Жить на что-то нужно было.
Я ушёл в крутое пике́: перестал ходить на работу, появились какие-то друзья-собутыльники, даже «поллитровая любовь» случилась с одной из дам-компаньонок. А потом я чуть не замёрз, уснув зимой на скамейке. Спасибо нашей дворничихе, разбудила. Правда, слов «ласковых» я о себе услышал много. Но я ей безмерно благодарен. Она меня спасла не только от позорной смерти, но и от пагубной привычки.
Тогда я понял, что достиг дна. Но вспомнилось где-то услышанное: «Если вы думаете, что достигли дна, не отчаивайтесь. От дна ещё можно оттолкнуться». И я оттолкнулся. Бросил пить, хотя было непросто. Привёл квартиру в порядок. Восстановился на работе. И жизнь начала налаживаться. Через год меня повысили до смотрителя музея, памятуя мои прошлые заслуги. Да и я с тех ни капли в рот не брал.
Только семья моя уже не вернулась. К сожалению, есть вещи, которые вернуть нельзя: любовь и уважение тех, кого предал. А я именно предал, как ни горько об этом вспоминать. Но я знаю, что у них всё хорошо, бывшая жена со мной изредка общается. Правда, от помощи отказывается, гордая. Понимаю, что насильно мил не будешь, даже если хочешь просто поддержать материально.
Поэтому я стал помогать приюту для животных. Мне одному много ли надо? Вот, пять лет назад зашёл с очередным взносом, и познакомился с моей кошкой Фусей. Ну, как познакомился
Зашёл к руководителю приюта в кабинет, смотрю, он пытается поймать какое-то мелкое животное. Зверушка непонятного окраса и неизвестной породы, носилась по кабинету, а Семён Иванович за ней. И тут это чудо резко развернулось в мою сторону и с разбегу вскарабкалось по моей штанине наверх. Я от неожиданности чуть не присел, но сообразил взять его в руки, пока оно не сбежало.
К моему удивлению, зверушка жалобно замяукала. Я прижал её к груди, погладил и пробормотал что-то успокаивающее. Оказалось, это был котёнок. Надо сказать, что с кошками я никогда дела не имел. Но тут во мне что-то такое щёлкнуло и захотелось этот пушистый комочек взять с собой, к себе.
Теперь мы вдвоём и неразлучны. Когда полнолуние, у меня бессонница. В постели лежать всё равно бесполезно, только вертеться с боку на бок. Поэтому я сажусь в кресло, наливаю в любимую кружку чай и смотрю в окно: на луну, похожую на большой шар из агата, на тёмное небо в ярких горошинах звёзд, на крыши соседних домов. Вспоминаю прошлое, размышляю о настоящем и строю планы на будущее.
И ещё разговариваю с Фусей, которая усаживается рядом на подоконник. Да-да, не смейся, она умная, всё понимает. Иногда мы с ней даже спорим. Вот недавно, например. Я ей сказал, что неплохо бы поменять гардины. Она ответила, что давно пора, согласно мяукнув и утвердительно кивнув. Когда я ей сказал, что пригласил в гости прекрасную девушку, она весь день готовилась к твоему приходу: прихорашивалась, откуда-то притащила свою любимую плюшевую мышку, чтобы похвастать.