Итак, нам удалось выяснить (ишь, любознательные какие!) личность пассажира, накануне скончавшегося (ЧТО-О-О?!) на борту самолета, выполнявшего рейс Нью-Йорк-Москва. Им оказался корреспондент одной из санкт-петербургских газет Борис Шацкий, больше известный в городе на Неве под псевдонимом Позоров
Казалось, минуту (хотя, конечно же, не менее получаса) спустя она уже примчалась на свою студию и попыталась связаться с московскими коллегами. Увы, прояснить толком ничего не удалось: Варвара знала только не ею написанный текст, дежурный редактор новостного канала еще меньше. До Гриши дозвониться не удалось его на месте не оказалось, в редакции «Ночного кошмара» утренние московские новости не смотрели. Ей это казалось попросту невозможным тут такое, а им хоть бы что! Лишь к полудню, неоднократно постучавшись лбом не в одну наглухо закрытую дверь, убедилась: до судьбы журналиста, оказавшегося к тому же «бывшим», никому дела нет.
Тогда же исподволь пришло понимание исконно русского выражения «помер Максим, да и хер с ним». Ведь вот она, редакция, комната, стол, где еще неделю какую неделю, считанные дни назад Борька был не просто своим основным, решающим человеком а сегодня вчерашние коллеги, хмурясь, отводят взгляды, замолкают при упоминании его имени.
«Вы что, с ума все посходили?!» хотела заорать Светлана, но в итоге уходила из «Кошмара» молча, сжав зубы и подавив слезы. Самый болезненный пинок ей отвесили в самом неожиданном месте. Проходя мимо приоткрытой двери приемной главного редактора, она не удержалась, заглянула.
Вы к главному? Григория Ильича пока нет, придется подождать.
Нет, я не к нему. Я к вам, ко всем
Света? Извини, не узнала, бессменная Гришина привратница Лира оторвалась от клавиатуры, улыбнулась, Садись. Отдохни. У нас тут
Да, я как узнала, сразу сюда. Не могу опомниться. Гришка тоже, наверное. Он сам будет заниматься? С родителями беда, им не потянуть Похороны, да надо же еще привезти его
Какие родители? подняла секретарша незамутненный взгляд, Чего не потянуть? Кого хоронят-то?
А вы ты не слыхала?! Борис, Боря умер! Позоров, Шацкий, Борька!!!
Борис Аркадьевич? Боря умер?! Как умер? Когда, где, почему? Или его.
Ответить Светка не успела. Широко шагая и вальяжно неся на плечах распахнутое (роскошное, невольно отметил цепкий женский взгляд) пальто, явился хозяин кабинета. Без улыбки хмуро кивнул.
А-а, ты. Могла бы позвонить. Ну, зайди.
Сесть он ей не предложил, и вместо дружеского сопереживания, сочувствия, предсказуемого недоумения и даже где-то горя, ведь не стало давнего друга, однокашника, собутыльника наконец вывалил на голову кучу осязаемо холодной, слизисто-липкой словесной дряни. Лучше бы вовсе промолчал или плюнул в лицо.
Ты, полагаю, по поводу матпомощи, типа на перевозку, поминки?
Гриша, ты о чем? Почему матпомощи?
Ну так имей в виду, можешь записать повторять не буду. Мы, редакция и я лично, никуда твоего Бореньку не посылали, ни в каких Америках ничего не поручали. Ясно?
Я
Ни-че-го! Где он был, куда и за каким хреном летал не знаю и знать не хочу.
Он летал в
Дальше. Официально Борис Шацкий, он же Позоров, согласно приказу по редакции, у нас уже не работает. Почти неделю. Он уволен, поняла?
Михайловская, ощущая странное головокружение и пустоту в груди, кивнула.
Значит, он отдал Богу душу, будучи самостоятельным, безработным и так далее, но никак не сотрудником и тем более не специальным корреспондентом возглавляемой мною газеты.
Тем более у нее не нашлось своих слов, получилось некое избирательное эхо.
Вот именно. Следовательно, оснований для отчисления редакцией каких-либо сумм на перевозку тела, его погребение или кремацию, выделение участка, изготовление памятника, равно как и прочих процедур, связанных с кончиной упомянутого гражданина, не имеется.
Равно и прочих. Гражданина Ты кончил? приходя в себя и намеренно коверкая фразу, произнесла Светка непослушными губами, Ну и козел!
О самом существенном, по-настоящему важном и разговор заводить не стала. В отличие от вечно занятых редакционных бездельников, многие пожилые люди, в том числе и Шацкие, по многолетней привычке вставали рано и столичные новости видели для них, пенсионерки с инвалидом, телевизор оставался, как и в советские времена, главным источником информации. Теперь оба в городской реанимации мать на инсультной койке, отец глухо кашляет под дверью, то и дело глотая таблетки.
Вот и оказалось позаботиться о Борисе, бестолковом при жизни и неприкаянном после смерти, кроме нее больше некому. Да, разумеется, опознанное тело российского гражданина, умудрившегося сыграть в ящик вдали от родных пенат, да еще и в одиночку, подлежит доставке по месту недавнего жительства. Паспорт при нем, подлинность сомнений не вызывает, следовательно, этот самый ящик аккуратно затарят, содержимое набальзамируют и отправят вагоном-рефрижератором к последнему приюту. Вот только когда то еще будет По-человечески надо ехать туда, проплатить-оформить, а своя передача как-нибудь обойдется пока без первой ведущей. Справятся, не маленькие.
В аэропорту ее, спешащую на регистрацию, ухватили за рукав.
Ну Вы и несетесь Чуть догнали!
Извините, я вас не знаю, нет, один из шумно сопящих молодых людей был смутно знаком по журналистским междусобойчикам, Ах, да Максим, я не ошибаюсь?
Ага, расплылся в улыбке бородатый брюнет, Макс Рогов, по паспорту Рогожкин, и, посерьезнев, продолжил, Это мы в редакции собрали, на Борьку. Ну, в смысле
Ей в руки сунули пухлый конверт.
Понимаю. Спасибо. Извините, я уже опаздываю.
Мы придем, обязательно! Все в шоке. А лаптя не слушай он лапоть и есть!
«И если умирает человек, с ним вместе умирает» Как там дальше? Первый поцелуй, и бой, и снег?.. Много чего, согласно советской поэтической классике. «А коли вдруг дал дуба пассажир? Багаж-то вроде остается жив? Пусть не багаж, а лишь ручная кладь кому теперь вещички забирать?» Про себя удивляясь цинизму неведомо откуда возникших в голове строчек, Светлана на всякий случай оглянулась: уж не воскресший ли Позоров нашептал на ухо?.. вполне в его стиле! А потом предприняла еще одну попытку пробиться сквозь хитросплетения невидимой, но прочной паутины, не позволяющей приблизиться к тайным хранилищам потерянных у воздушных ворот столицы вещей.
Если Вы случайно оставили, забыли либо утеряли какую-либо вещь в салоне самолета, снова начала повторять заученную фразу приятная молодая особа, отгороженная от пассажиропотока высокой стойкой с метровым стеклом поверху, То Вам следует обратиться
Да не я, не я! затараторила не слишком аккуратно причесанная дама, в которой Светка, мимоходом глянув в ближайшее зеркало, с трудом узнала себя, Говорю же: здесь, точнее не здесь, а в самолете, умер мой коллега, друг. А его вещи
К сожалению, такое случается. Но багаж покойного пассажира, должным образом зарегистрированный при посадке
Да не было у него багажа!
Откуда Вы знаете?
Да уж знаю! перестав сдерживаться, уже в голос вскричала просительница и чуть не добавила: он же прямо из моей койки отправлялся, какой там на фиг багаж?! И еще подумалось: вот так мастерица слова, елки-палки! Как бы обойтись без проклятого словечка-паразита «Да»? Нет, не вышло
Без паспорта пассажира, являющегося владельцем оставленных вещей
Да не могу я представить его паспорт, он в морге!
Паспорт? наивно переспросила регистраторша, и Светку прорвало.
Да какой, к черту, паспорт!! Он, владелец, Борис Шацкий, в морге! Был. А сейчас едет в холодильнике на колесах прямиком в Питер! А у него был должен быть с собой только ноутбук и еще спортивная сумка, никаких чемоданов! Да вы только пустите меня в эту камеру, я тотчас узнаю!