В каждый из эликсиров или мазей входила частичка каждого из Семи Даров в различных, но каждый раз строго личных сочетаниях. Частички впитывались в смесь масел из трав и цветов, собранную в последовательностях и количествах также строго определенных.
В ведении Гекаты были цветы и травы, она приносила их на Олимп. Нужные ингредиенты могли оказаться где угодно, они могли быть расти и в мире Мертвых, и в мире Живых. Богине дорог помогали знания Стихий и Вечная Память, что хранилась в Палатах Мертвых. Небо, море, земля и пламень Аида, все четыре Предела открывали ей свои тайны в нужный момент. В этом и заключался Дар Всеведения не знать всё и всегда, но узнавать то, что необходимо и именно тогда, когда понадобится. И открывался он, как правило, очень ненадолго. Едва лишь задача бывала выполнена, знание тут же исчезало из памяти. В отличие от Дара Всеведения, Дар Тайного Знания всегда был к услугам своего обладателя, но касался он лишь конкретных, строго определенных областей, а то и всего лишь какой-нибудь одной, и всегда требовал преданного служения себе и самоотверженности. Он был как след, как нюх вел туда, где можно было найти и получить сокрытое, но чтобы воспользоваться этим следовало потрудиться даже богам. Даже им тайное знание просто так не давалось, его требовалось заслужить. Гекате были свойственны оба Дара, причем, в наивысшей концентрации, и как раз эта особенность в сочетании с её обязанностями подательницы помощи, самым естественным образом сделала богиню дорог правой рукой Афродиты и её верной соратницей.
Сила любви, подвластная Пенорожденной связывала обе составляющие эликсира и материальную субстанцию, и энергию Даров, а сила духовного умопостижения, свойственная космической ипостаси богини, Афродите Урании определяла верно и безошибочно составы и пропорции, а также время, место и способы вручения эликсира, степень его необходимости и истинные её причины. Стихией и сутью Урании было достижение идеальной гармонии через понимание через любовь духа и ума, а красота телесная была лишь зримым её воплощением. Перекидывать мостики между людьми, вещами и явлениями, пролагать новые пути и сохранять старые, связывать части в целое и быть, тем самым, везде и повсюду, пронизывать мироздание, постигая его вновь и вновь, бережно и терпеливо это и было истинным назначением Любви, и её повелительницы, Афродиты. Дороги, ложившиеся под ноги Гекате от предела к пределу, от царства к царству вели неуклонно от Олимпа в Аид, и обратно. Но дороги Знания и пути Любви не могли расходиться далеко они были едины в основе своей, и вместе они вели к Истине, бесчисленные отражения которой хранили Книги Памяти и книги Судей в Палатах Ушедших, в царстве Долга и Покоя. Афродита почти безоговорочно доверяла своей помощнице, и заметим мимоходом, племяннице, и это порой вызывало досаду юной дочери Геры. Она немножко завидовала их союзу, а унаследованная от матери подозрительность время от времени превозмогала великодушие и легкомыслие, свойственные юности. К тому же, Геба нежно любила мать и жалела ее.
Геката понимала её чувства, но не разделяла. И дело было вовсе не в личной неприязни или конфликте интересов. Неистовая жажда власти, обуревавшая царицу Олимпа вот где таилась главная опасность. Геру нельзя было подпускать к Дарам просто потому, что она к ним никого потом не подпустит.
Следовало предупредить Пенорожденную. Гекате не хотелось волновать её попусту, но стоило ей только заговорить, как оказалось, что богиня Любви вполне разделяет эти тревоги и даже более того!
Я боюсь, тетушка, что Дары придется спрятать. Здесь держать их опасно. Их ценность так велика
Не стоит объяснять мне очевидное, племянница! Мы обе знаем, как они драгоценны и что небрежность в этом деле непростительна. Мне тоже не нравится, что они здесь. И всегда не нравилось.
Ты никогда не говорила об этом.
И поэтому ты сочла меня беспечной? Прости, что разочаровала. Я все время нервничаю, что их секрет могут раскрыть. Здесь слишком много народу.
Здесь в смысле, на Олимпе? Или здесь в твоих покоях?
Последнюю фразу Геката произнесла с легкой запинкой и улыбнулась неловко, словно извиняясь. Афродита усмехнулась.
Ну, положим, большая часть тех, кто сюда приходит, видит только мои прелести, остальное их уже не волнует. Нет, проблема в другом: здесь у всех слишком много свободного времени. И для праздного любопытства и для интриг. Если б их можно было убрать с открытого места!
Но это невозможно, ты ведь сама знаешь! Мы погубим их силу, если спрячем под замок. Эти правила, что «они должны быть в руках и под рукой Дающего» так было всегда.
Эти правила установили в те времена, когда нас было раз-два, и обчелся. Но времена меняются. Нас стало больше, составов тоже, и для работы с ними требуется всё больше и больше времени. И тебе ещё сложнее, чем мне, разве нет?
Ты права, богиня любви. Слишком много дорог ложится мне под ноги. Нужные травы и цветы, увы, не растут все в одном месте. Я устаю. И опаздываю туда, где меня ждут. Именно поэтому я была только рада отдать часть своих обязанностей Гере.
Ну, приписывать эту «передачу власти» твоему смирению даже не пришло мне в голову.
А я очень надеюсь, что Гере пришло в голову именно это. Она будет в ярости, если узнает, что я свалила на плечи царицы Олимпа те хлопоты, которые меня более всего тяготили.
Тогда мне точно придется поискать тебе укромное местечко. И на подольше. А что касается цветов и трав
Геката вдруг всхлипнула и моляще стиснула локоть Афродиты. Та погладила нежно дрожащие руки, улыбнулась ласково, заглянула в глаза, а потом внезапно дунула на прядь волос, прилипшую к бледной щеке. Геката рассмеялась сквозь слезы, так неожиданно это было, и так задорно. Афродита обняла её за плечи, усадила на скамью, заваленную узорными тканями и мягкими подушками, присела рядом.
Говори. Ты уже что-то придумала, я вижу!
Думаю, мне нужен мой собственный сад. Но, как только он появится, появятся и вопросы.
Значит, его надо будет спрятать. Вот только где?
Я буду думать, Пенорожденная. Ты поможешь мне?
А у тебя есть сомнения?
Нет. И не было. Но я должна была спросить. Ты сердишься?
Нет. Ты все сделала правильно. И мой ответ да. Я помогу тебе.
Глава IV
Жалость и жажда
Вечерняя дымка обняла Олимп. Земля отдавала тепло, накопленное за день, леса внизу темнели и стихали, в густой синеве небес разливалась звездная река, без краев и берегов. Огромные орлы ещё чертили круги в вышине, ещё пылал алый закат у самой земли и шептал, и шуршал ветер в скалах. На гору богов медленно накатывалась ночь. Синий цветок в зале Совета раскрывал потихоньку свои лепестки, один за другим; они тихо светились, издавая очень негромкий, но внятный, мелодичный звук. Его тон то повышался, то понижался; в нем слышалась басовитая сладость, янтарный тягучий гул, а потом этот гул переходил в легко дрожащую, серебристую трель, почти не различимую и ласкающую слух, как ветер или волна ласкают разгоряченную солнцем кожу. Обитатели Олимпа, из тех, кто не был в отлучке, или не был занят неотложными делами, расходились по своим покоям, готовясь ко сну.
Статная девушка, светловолосая, белокожая, голубоглазая, в пеплосе из многослойной, почти прозрачной ткани, того нежно-яркого цвета, какой бывает у молодой листвы, когда она словно дымкой окутывает деревья в первые дни весны, отодвинула голову от тяжелой, затканной золотом и серебром завесы, что скрывала вход в покои Пенорожденной. Дочь Геры, богиня юности Гера, уже давно помогала своей тетушке Афродите и с драгоценными снадобьями для кожи и волос, которыми не брезговала даже мужская половина Олимпа, и с напитками для олимпийских пиров. Амброзия амброзией, но бесконечно пить одно и то же было скучновато. Гебе обычно поручалось отнести мазь или притирание тому, кто в нём нуждался или поднести на пиру кому-то из богов или богинь фиал вина, в который Афродита заранее вливала пару капель свежеизготовленного эликсира. Однако богиня любви не составляла снадобья сама, почти вся эта работа ложилась на плечи Гекаты. Именно Геката отыскивала и приносила с собой уже готовые масла или охапки нужных цветов и трав для создания тончайших оттенков и композиций. Именно она смешивала масла и кремы, проваривала травы в небольшом котелке, перекладывала готовые мази в коробочки и переливала эликсиры в тонкостенные сосуды из цветных камней. Афродита, казалось, лишь надзирала за их созданием. Впечатление это усиливалось ещё и тем, что Гебе ни разу не позволили присутствовать на заключительном этапе: когда мазь или эликсир были уже почти готовы, и оставалось, что называется, крышечку завернуть, богиня любви выгоняла их обеих из покоев. Правда, иногда она выгоняла только её, Гебу, но девушка, если даже и обижалась, то ненадолго; у всех свои секреты, придет время буду знать и я. Юность милосердна и добра, но, увы, чаще всего потому, что почти всё время сконцентрирована исключительно на себе самой. Получилось отлично, не вышло подумаешь, в другой раз, всё равно впереди вечность. Она, конечно, у всех впереди, но у старших и первородных она почему-то всегда короче, и бежит быстрее, чем у тех, кто пришел вослед.