Персефона шла за Гекатой, стараясь не отставать, как вдруг неизвестная сила мягкой перчаткой охватила её тело и повлекла в сторону спуска к постаменту. Персефона в панике рванулась прочь, нога скользнула мимо верхней из лестничных ступенек, и в следующий миг она бы скатилась на пол, но Геката успела её подхватить. Сильные руки богини поставили Перси на ноги, поправили складки плаща, и неожиданно ласковым жестом пригладили выбившуюся прядь:
Смотри под ноги, дитя моё.
Я не хотела! Что-то толкнуло меня! И здесь так душно, голова кружится
И снова молнии в глазах Гекаты.
И холодно, и душно? Что ещё ты чувствуешь?
Что-то давит на веки. И какие-то касания по всему телу, легкие, словно пушинки щекочут кожу Что это?
Гекате потребовалось усилие, чтобы скрыть свое изумление.
А ещё?
Ещё пару минут назад Персефона не сказала бы правды, но ласка и участие Жрицы Смерти сделали своё дело. Хотя, потом, позже, ей подумалось, будто та же сила, что манила и пугала её, вынудила её и к откровенности. И она ведь хотела узнать тайну ларца а значит, и первый ход был за ней. Впрочем, кто бы ни выбирал этот момент выбран он был на редкость удачно. Нападение странной силы испугало Персефону и развязало ей язык, а помощь, поданная Гекатой, настроило последнюю на благодушный лад. Раз начав делать добрые дела, сложно остановиться; и не хочешь, но продолжаешь будто по инерции.
Что ты ещё чувствуешь? снова тот же вопрос. Тон был и требовательным, и тревожным.
Я не знаю, как описать. Всё вместе и такое противоположное: и жар, и холод, и беспокойство, и дрожь эта и покой какой-то твердокаменный, словно всё происходит как должно. и манит, и пугает. Мне хочется уйти, мне хочется остаться и страшно, и и
Что? Да говори же!
Мне страшно, но мне кажется, я должна быть здесь. Именно здесь. Как будто родилась для этого. И от этого страх ещё сильнее.
Персефона взглянула в лицо Богине. Та молча кусала губу. Взгляд был сумрачен, углы рта опущены.
А что ты знаешь об этом? она специально выделила голосом слово «ты», как приглашение к разговору. Призыв поговорить об этой тайне. Геката подняла руку, ладонью вверх, словно защищаясь.
Не здесь, и не сейчас. Пойдем в сад. Странно, что он тебе понравился. Там нравится только мне.
И она решительно двинулась к выходу.
Персефона, прихрамывая, устремилась за ней. Сила отпустила, но не ушла. Девушка чувствовала её присутствие ей словно кто-то смотрел в спину. И этот кто-то был не один. Их было больше. Их было семь, да, семь! Она не понимала, как узнала об этом просто узнала, и всё. Возможно, и это тоже было частью тайны ларца, той самой, «одной из самых великих». Персефона была на пути к ней и не собиралась отступать. И если эта странная сила теперь пытается сама познакомиться с нею, и даже поговорить отвергнуть это приглашение будет величайшей глупостью. Такие знаки внимания небезопасны, но что действительно опасно так это не замечать их.
Они протиснулись через узкую дверцу, и вышли в анфиладу, составленную из бесконечного количества залов, связанных переходами и коридорами. Палаты Смерти тянулись змеей вдоль реки Стикс, а потом поворачивали прочь, и уходили к границам Аида, куда было почти невозможно попасть, и где не бывал почти никто даже из богов. Одна часть палат была открытой, сквозной, внутренняя же состояла из тайных помещений, таких, как зал Даров. Попасть в них можно было, только зная, где находится дверь и как её открыть. Причем, дверь выглядела и работала как дверь только изнутри. Снаружи это была просто стена. Никаких признаков ни входа, ни выхода, ничегошеньки. Чтобы проникнуть внутрь, нужен был Знак слово или жест, а для этого следовало быть посвящённым в Тайное знание двух Царств. Ещё одним способом попасть в зал, было войти в то время, когда в нем уже находился кто-то из числа адептов Великих Тайн. Из олимпийцев, им был, само собой, Зевс, и ещё Гермес, но если второй относился к своим обязанностям всерьез, то глава Олимпа был чересчур прагматиком и сластолюбцем, чтобы вникать в метафизические тонкости. На это у него как раз и был Гермес как, впрочем, был он и на все остальные случаи, когда нужен был хитрый ход или умный совет. Из женщин-богинь тайны двух миров были полностью внятны только Гекате. Остальные были посвящены лишь в то, что касалось непосредственно их собственных сфер и забот. И почти никто, кроме всё тех же Зевса, Гермеса и Гекаты, даже не подозревал, что ещё одним знатоком Великих Тайн была Афродита. Конечно, смерть самая надежная из стен и защит, но любовь истинная сносила любую стену, ломила любую силу, и не было преград, способных её сдержать. Все, все это знали, но мало кто воспринимал прекраснейшую из богинь всерьез: маска распущенной капризницы, щедро отдающей себя налево и направо, была настолько искусной и так шла Пенорожденной, что представление о ней, как о могущественной колдунье и трезво мыслящем существе, почти никогда не приходило в голову ни богам, ни людям.
Внутренние залы между собой не соединялись, и мало кто знал, сколько их всего даже Гадес был не в курсе, хотя, сказать по правде, он никогда особо и не интересовался. Во-первых, он был здесь чужаком, пришельцем, а во-вторых, любопытство никогда не было его сильной чертой. Ему с избытком хватало Дворца, разубранного с поистине варварским великолепием, где власть и сила Владыки Подземного Царства были неоспоримы и почти непреодолимы. Почти потому что были исключения, но были они столь редки, что с этим можно было не считаться. Никто почти никто не осмеливался перечить ему прямо у трона, а те, кто мог и смел, были достаточно могущественны и умны, чтобы либо находить окольные пути в решении вопросов, либо не доводить дела до открытых противостояний и конфликтов.
Геката шла молча. Персефона попыталась заговорить о чем-нибудь безопасном. Ей было неуютно рядом с той, от которой веяло столь первобытным, столь всеохватным могуществом, что от одной мысли об этом начинала кружиться голова, и подсекались колени. Она сказала, что её сад нравится только ей самой. Ерунда какая-то, так не бывает.
Вот и поговори об этом, Перси, давай, не трусь.
Почему ты так говоришь? Разве он не прекрасен? Я не верю, что твой сад может быть некрасив. И там и впрямь никто не бывает? Ты гуляешь там одна? Не может быть, я не верю!
У меня мало времени для прогулок. И мой сад не для них. Но, да, мы с тобой не единственные, кого он влечет к себе когда-то там часто гостила одна девушка, твоя ровесница, но она давно уже не приходит.
Вы поссорились? Она здешняя?
Да. Она Геката вдруг запнулась. родственница.
Тряхнула головой, словно отгоняя непрошенные воспоминания.
Моя дальняя родственница.
Каждое слово было как точка. Значит, даже у Гекаты, великой ведьмы, есть уязвимые места. Тихо, Перси, отступи назад. Не дави. Внезапно вспомнилась тонкая черная фигура у Ворот Аида. Она? Интересно было бы познакомиться с ней поближе.
Если вы родня, тогда она вернется. С родственниками всегда так. Тем более, если ей действительно нравился твой сад.
А чем он понравился тебе?
Покоем. Даже рядом с ним спокойно. Представляю, как должно быть уютно в самой его глубине.
Геката резко остановилась.
Они уже давно покинули зал, смежный с Обителью Даров, и теперь шли по длинному коридору, на который, как на струну, была собрана-нанизана вся последовательность залов в Палатах Смерти, он проходил через них по всей их длине.
Что с тобой? Что я не так сказала?
Про уют. Там уютно только тем, кому он открывается сам, без моего приглашения и вмешательства.
Новые вопросы теснились у губ Персефоны, но Геката повелительным жестом пресекла её попытку открыть рот и заговорить.