Халк
Следующее утро начинается со знакомства с нанятой отцом сиделкой. Ей оказывается молодая женщина по имени Лилия. У нее хорошенькое миловидное лицо, обрамленное медными кудрями, и пухлые губы, напоминающие аккуратный бантик. На вид ей чуть больше тридцати, но с первой секунды завязавшейся между нами беседы она демонстрирует свой безукоризненный профессионализм и осведомленность во всем, что касается ухода за больным человеком.
Святослав не назвал мне точный диагноз Анфисы, говорит Лилия, доставая из сумки свою сменную одежду небесно-голубого цвета.
Вам не обязательно переодеваться в медицинскую униформу, замечаю я, переживая, что ее внешний вид может напугать маму.
Это не совсем форма, просто удобная и приятная глазу одежда. Доверьтесь мне, Эмилия, я знаю, что делаю. Мягкая твердость в ее голосе успокаивает, потому что именно такой уверенный в себе человек нам сейчас и нужен.
Хорошо. И да, маме до сих пор не поставили точный диагноз.
Как так вышло? Если она и обескуражена, то тщательно это скрывает. Святослав сказал, она уже давно болеет.
Да, первые симптомы появились, когда она еще была студенткой. Я могу показать вам снимки ее медицинской карты. Там достаточно объемная история обследований и диагнозов. Но, насколько мне известно, почти все заболевания, которые у нее подозревали, сопровождаются навязчивыми бредовыми идеями.
Как я поняла, она считает себя экстрасенсом?
Не знаю, она не дает этому определения. Пожав плечами, я выглядываю в коридор и, убедившись, что мама по-прежнему спит, продолжаю наш с Лилией разговор. Мне кажется, она недостаточно откровенна со специалистами, которых я для нее нахожу. Дайте мне знать, если она вам что-то скажет.
Что вы имеете в виду? хмурится она.
Ничего конкретного. Может, что-то из ее прошлого, что расстраивает ее до сих пор. Вдруг она поделится с вами.
Я, конечно, постараюсь установить доверительный контакт, но вряд ли это случится, Эмилия. Пациенты с бредовыми расстройствами склонны к паранойе и редко подпускают к себе новых людей. Не говоря уже о том, чтобы делиться чем-то сокровенным
Наверно именно поэтому психотерапия не дает никакого эффекта, предполагаю я.
Возможно. Кто-то из врачей подозревал у нее наличие органического поражения мозга?
Простите, я не настолько разбираюсь во всех этих медицинских терминах. Давайте я отправлю вам снимки ее карты?
Да, я бы хотела взглянуть, чтобы выработать стратегию общения с Анфисой.
Хорошо, сейчас.
Обменявшись контактами, я предоставляю Лилии всю имеющуюся у меня в электронном виде историю маминой продолжительной болезни.
Когда мне исполнилось пятнадцать, ей стало хуже. Я решаю упомянуть об этом, несмотря на нежелание вспоминать тот период. Но это слишком важный эпизод в жизни нашей семьи, чтобы закрыть на него глаза. И тогда отец нашел специализированный центр, где она провела три года. Я забрала ее сразу после моего восемнадцатилетия и с тех пор пытаюсь ей как-то помочь. Не хочу, чтобы она всю жизнь провела в четырех стенах. Большинство врачей сходятся во мнении, что эта болезнь не поддается лечению, но шанс есть, хоть и совсем крошечный.
Что-то произошло, когда вам исполнилось пятнадцать? уточняет она, рассматривая висящие на стенах семейные фотографии в рамках.
Ничего такого.
Совсем ничего?
Кроме того, что я повзрослела и стала молодой девушкой, признаюсь я, зажмурившись. То время изрядно меня помотало, но я справилась, даже не задумываясь, какие последствия это будет иметь в будущем.
Это ее карты и остальные атрибуты для гаданий? Лилия подходит к низкому столику и лежащей рядом подушке, расшитой пестрыми узорами.
Да, лучше ничего там не трогайте.
Упаси Боже, улыбается она, подняв руки.
Услышав знакомые шаркающие шаги, я поворачиваюсь и вижу идущую в комнату маму. Все такая же бледная и изнеможденная, она заглядывает в гостиную и, заметив Лилию, прищуривается.
Вы и есть та самая сиделка? спрашивает мама, явно не решаясь подойти ближе.
Да, можете называть меня Лили. Приятно с вами познакомиться, Анфиса. Ее любезный, но осторожный тон дает мне надежду, что она справится.
Хотелось бы мне ответить тем же, но я вам не рада, Лили, парирует мама, при этом сохраняя подозрительное спокойствие. Но я позволю вам остаться, потому что не хочу расстраивать свою дочь.
Подобного здравомыслия я от нее никак не ожидала. И, похоже, что Лилия тоже. Она бросает в мою сторону заинтересованный взгляд, как бы говоря, что не так себе представляла этот момент.
Спасибо, мам. Не сдержав рвущееся наружу облегчение, я целую ее в щеку. Мне пора на учебу, ты же справишься тут без меня?
Конечно, Эми, только не забудь о нашем правиле, напоминает мама.
Сделав вид, что не замечаю вопросительного выражения лица Лилии, я беру стоящую неподалеку сумку и иду в коридор, чтобы надеть плащ. Перед выходом из дома еще раз заглядываю в гостиную и наблюдаю совершенно удивительную картину: мама достает из шкафа пухлые фотоальбомы, обещая показать Лилии, какой смешной малышкой я была в детстве.
Ничего себе! восклицает Летта, когда я, приехав на вторую по счету пару, пересказываю ей последние новости. Почему ты не сказала мне об этом вчера?
Я до последнего не знала, как на это отреагирует мама. Она не склонна к физической агрессии, но мне равно было тревожно. Надеюсь, Лилия справится.
У нее же есть опыт общения с такими, как Анфиса?
Вроде бы.
Тогда все точно будет в порядке. Улыбнувшись, подруга обводит взглядом аудиторию. Кстати, я пригласила их всех на пятничную вечеринку.
Что-что ты сделала? переспрашиваю я, решив, что она шутит.
Чем больше народу, тем веселее.
Но Инга пригласила только нас.
Я уже обо всем ей рассказала.
И она не против?
А с чего ей быть против? Они же потенциальные клиенты, которые принесут бару выручку. Правда, я не очень понимаю, какое она имеет к этому отношение. Задумавшись, Летта подносит ко рту ручку.
Не грызи, одергиваю я ее и, понизив голос, спрашиваю, ты и Тамаза позвала?
Ну, конечно. Он же наш одногруппник. Она награждает меня приторно невинной улыбкой. Как вчера пообщались? Колись давай.
Обменялись любезностями, ничего такого, сдержанно отвечаю я, надеясь, что она не заметит, как я ищу его в толпе входящих в аудиторию студентов.
Я поговорила с девчонками, начинает она, наматывая на указательный палец прядь светлых волос, они пытались навести справки, но ничего не нашли. Этот парень настоящий призрак.
Перестань, Ви. Вспоминая сказанные папой слова, я говорю себе, что Тамаз просто человек. Не призрак. Не злодей. И точно не парень из маминых видений.
Он не хотел идти на вечеринку, не унимается подруга. Но передумал, как только я сказала, что ты тоже там будешь.
Ну зачем ты это делаешь? недоумеваю я, слегка повысив на нее голос. Мне не нужны отношения. Неужели это так трудно принять?
Я прощупывала почву, тихо объясняет Летта, хотела убедиться, что он в тебе заинтересован. Благодаря мне у вас появится возможность остаться наедине и поговорить. Можешь сказать ему то же, что и мне сейчас, а можешь рискнуть и посмотреть, что будет. Выбор за тобой. Я больше не буду вмешиваться, обещаю, Эми.
Поверить не могу, что ты умудрилась выкрутить эту ситуацию в свою пользу. Вздохнув, я достаю из сумки тетрадь по цифровому эксподизайну. Мне не хочется с ним говорить.
Почему это?
Потому что в пятнадцать лет мама сказала, что всем парням от меня нужно только одно и что стоит мне дать слабину, как меня опорочат, осквернят и выбросят в мусор, как ненужную потасканную вещь.
Мне сейчас не до этого. Я не лгу, но и правдой это не назовешь.
Понимаю.
Разве? Ты же с шестнадцати лет встречаешься с парнем. Я не собиралась ее упрекать, но мои слова прозвучали так, будто часть меня презирает все, что она делает и чем занимается.