Если ты кого-то встретила, то я с радостью с ним познакомлюсь. Теперь он говорит мягким и заметно потеплевшим голосом. Морщины на его лбу разглаживаются, а уголки тонких губ приподнимаются в осторожной улыбке. Мне не все равно на твою жизнь, и я хочу быть ее частью.
Знаю, пап, киваю я, виновато потупив взгляд. Прости, что нагрубила. Я так сильно переживаю за маму, что
Договаривай, тихо просит он, приобняв меня за плечи.
Кажется, ее предсказание про человека с поцарапанным лицом сбылось.
То есть?
В тот день, когда мама предупредила меня о надвигающейся опасности, я познакомилась с парнем. Он новенький в нашей группе, недавно перевелся из другого универа. И у него глубокий шрам над верхней губой. Она никак не могла об этом знать, понимаешь? Эти мысли буквально сводят меня с ума, пап.
Вспомни, сколько всего она говорила за эти годы. Рано или поздно что-то должно было сбыться.
Но ей стало хуже именно из-за этих видений, не унимаюсь я. Знаю, что это галлюцинации, но вдруг
Никаких вдруг, Эми, строго обрывает меня отец. Шрам над губой и поцарапанное лицо далеко не одно и то же. У меня тоже есть шрам над бровью, видишь?
Да, киваю я.
Тогда, может, речь идет обо мне?
Может, и идет, учитывая, что ты задумал, усмехаюсь я.
Ее слова ничего не значат, не смей зацикливаться на том, что говорит Анфиса. Обещай, что не станешь об этом думать.
Я не могу это контролировать. Тем более, когда вижу перед собой этого парня.
Он тебе нравится? неожиданно спрашивает папа.
В смысле как парень?
Да.
Мы с ним два дня знакомы.
Порой этого достаточно, чтобы все понять, рассуждает он. Я лишь хочу сказать, что он просто человек, а не злодей из видений Анфисы. Помни об этом, когда в следующий раз с ним заговоришь.
Хорошо. Не хочешь подождать, пока она проснется? интересуюсь я, имея в виду маму.
Думаю, это будет не скоро. Ей вкололи большую дозу седативного.
Тогда ладно, идем, я тебя провожу.
Мы прощаемся на позитивной ноте, хотя я все еще с трудом представляю, как пройдет завтрашнее знакомство с сиделкой и как на эту новость отреагирует мама. Ее пробуждения я жду так же сильно, как и боюсь этого.
Отправив спортивную одежду для тренировок в стирку, я отправляюсь на кухню, чтобы приготовить поесть, но обнаруживаю в холодильнике нетронутые остатки вчерашнего ужина.
Так и не поела, сокрушаюсь я, едва не расплакавшись от мысли, что все это время мама лежит в кровати голодная.
Я разогреваю в микроволновке небольшой кусок овощной запеканки и уже собираюсь сесть за стол, когда раздается характерный звук телефона, оповещающий о новом сообщении. У меня из рук выпадает вилка, когда я читаю имя отправителя. Открыв наш, до этого момента пустой, диалог, вижу фотографию моего рисунка лебедя, прикрепленного к стене двумя черными канцелярскими кнопками. И больше ничего. Ни единого слова.
Что я должна на это ответить? спрашиваю я у Летты, позвонив ей по видеосвязи.
Отправь ему какой-нибудь милый стикер.
Стикер?
Я же дарю тебе их на каждый праздник, напоминает подруга.
Думаешь, я ими пользуюсь?
Больше не подарю. Ладно, тогда напиши «круто».
По-твоему, это нормальный ответ?
Зачем ты вообще мне звонишь? Ты можешь справиться с этим сама.
Не могу. Я не знаю, что делать в таких случаях, признаюсь я. Мне не пишут парни. Никогда. Понимаешь?
Не говори ерунды, смеется она, не воспринимая мои слова всерьез. Тебе же постоянно пишут поклонники.
Поклонники моего катания по льду, а не вот это.
Это просто Тамаз. Да, странный. Да, мрачный. Да, он тебе совсем не подходит. Но не стоит так реагировать. Напиши первое, что приходит на ум, да и все.
Ты совсем мне не помогла, Ви. Ладно, до завтра! С трудом улыбнувшись, я дожидаюсь ее прощального кивка и заканчиваю звонок.
Поужинав, я снова беру в руки телефон. Пальцы зависают над виртуальной клавиатурой, пока в голове жужжит целый рой мыслей. Но ни одна из них мне не подходит. Я не умею общаться с такими, как Тамаз. И это не та проблема, которую можно решить за один вечер. Но и оставить его без ответа я не могу. Сделав глубокий вдох, начинаю печатать.
Эми: Ты повесил его в комнате?
Отправив сообщение, я откладываю телефон и прячу лицо в ладонях. Он отвечает почти сразу.
Тамаз: Да, рядом с кроватью.
Эми: Рада, что он тебе понравился.
Тамаз: Ты красиво рисуешь.
Эми: Спасибо. А ты давно увлекаешься оригами?
Тамаз: Со вчерашнего дня.
Эми: Это шутка?
Тамаз: Возможно.
Вспомнив о бумажном лебеде, оставленном в коридоре на тумбе, я иду, чтобы забрать его и отнести в свою комнату. Положив оригами на прикроватном столике, рядом с ночником в форме фигуристки, делаю фото и отправляю его Тамазу.
Тамаз: Тоже рядом с кроватью поставила?
Эми: Да.
Тамаз: Хорошо, так он будет охранять твои сны.
Эми: Спасибо еще раз.
Тамаз: Спокойной ночи, Лебедь.
Эми: Ты правда собираешься меня так называть?
Тамаз: Дождись завтра и узнаешь.
Эми: Ладно. Доброй ночи!
Почему ты улыбаешься? спрашивает неожиданно вошедшая в комнату мама. Кто тебе пишет?
Ты проснулась, улыбаюсь я, надеясь ее отвлечь. Папа сказал, тебе было нехорошо. Как сейчас себя чувствуешь?
Не заговаривай мне зубы, Эмилия. С кем ты переписываешься за моей спиной?
Даже на расстоянии я вижу, как напряжено ее тело и как подозрителен ее взгляд.
С Виолеттой. Мы идем на вечеринку в эту пятницу.
Какую еще вечеринку? Она продолжает стоять в дверном проеме, сжимая в руках края ночной рубашки.
В коктейль-баре, куда нас позвала Инга. Она участвовала в разработке их меню.
Вы снова дружите?
Немного, пожав плечами, я блокирую телефон и медленно прибираю его в карман домашних шорт. Тебе лучше?
Твой отец хочет сдать меня в психушку. В следующий раз, когда он приедет, я его убью.
Вздрогнув, я непроизвольно вжимаюсь в стену позади себя.
Не говори так, тихо прошу я. Он наймет сиделку, которая сможет за тобой приглядывать. Знаю, это непросто, мам, но так будет лучше для всех нас.
Ты Ее глаза снова расширяются от ужаса. Ты не моя дочь. Господи, почему ты позволил ему забрать мою девочку?
Никто меня не забирал. Я очень долго спорила с отцом, но у нас нет выбора, мама. Либо так, либо он действительно тебя куда-нибудь сдаст.
Не могу поверить, что ты так быстро сдалась, сокрушается она, схватившись за растрепанные волосы. Ты разве не чувствуешь, что больше себе не принадлежишь?
Ты правда хочешь знать, что я сейчас чувствую? Я уже давно не срывалась на крик в присутствии мамы, но больше молчать у меня просто нет сил. Я делаю все возможное, чтобы тебе помочь! И речь сейчас не о времени и деньгах, о которых так беспокоится папа. Речь идет о надежде, которую я храню все эти годы, хотя это очень сложно. Чертовски сложно, мама!
Не смей упоминать черта в моем доме! Буквально закипая от злости, она движется в мою сторону, но я подскакиваю с места и сжимаю руки в кулаки.
Не подходи ко мне. И не указывай, что мне говорить. Это и мой дом тоже.
Куда ты дел мою дочь, отвечай! ревет она нечеловеческим голосом.
Я здесь! Стою прямо перед тобой, пока ты делаешь все, чтобы разрушить мою и без того хреновую жизнь! Я устала, мама! Как ты этого не понимаешь?
Моя Эми никогда бы так не сказала. У нее прекрасная жизнь. В этом году она стала чемпионкой мира, бормочет мама, опустив голову.
И что мне делать с этим титулом, если он не может тебе помочь? Ни деньги, ни медали, ничего не может изменить того, как ты на меня сейчас смотришь! Как ты не видишь, что это я. Твоя дочь
Расплакавшись, я падаю на кровать и, свернувшись в клубок, прижимаюсь к холодной стене.
Эми, искорка моя, шепчет мама, сев рядом. Прости меня, пожалуйста. Мне показалось, что это кто-то другой.
Это я я отвечаю я сквозь всхлипы.
Знаю, милая. Теперь я знаю, что ты в порядке. Все будет хорошо, не плачь.
Будет ли? Сомневаюсь. Но я позволяю нам обеим поверить в эту гнусную ложь. Хотя бы на еще одну ночь.