Когда гости разошлись, Иван сказал мне, что ждёт меня завтра к себе в «штаб» и скинул мне в сообщении адрес. Мне же он сказал прочитать один фрагмент из книги Петра Успенского «В поисках чудесного» о духовном учителе Гурджиеве. Это должно было ускорить моё понимание того, что мы вскоре намеревались сделать. Да, от наших действий вскоре содрогнулся весь город И ещё одно заявление Ивана по-настоящему поразило меня. Он сказал, что «соавторы музыки, которую я только что слышал Хозяин и Мать»!
Я молчаливо попрощался с суровым Правиным, без особых проблем улыбнулся Ольге и крепко пожал руку Ивану.
Приехав домой, я прочитал рекомендованный Звонимировым фрагмент. Там говорилось о том, что существует два вида искусства «субъективное» и «объективное». Принципиальная разница между ними заключалась вот в чём. В объективном искусстве автор создавал своё произведение при понимании устройства Мироздания со знанием основных заключённых в нём интервалов и пропорций. Это могло быть выражено и в звуке, и в цвете, и в физической пропорции например, при возведении архитектурных сооружений. Поэтому «объективное» произведение искусства производило на людей именно то впечатление, которого автор и добивался. Что же касается искусства «субъективного», то здесь всё создавалось «вслепую». Иногда автор мог случайно уловить нужную пропорцию или интервал, и тогда его работу могли заметить. Она даже могла стать, что называется, «хитом». Однако «субъективное» произведение почти всегда производило на людей разное впечатление в зависимости от их индивидуальных ассоциаций. В объективном же искусстве всё было практически предопределено: там не было ничего случайного.
Также в книге «В поисках чудесного» я прочитал, что существовала музыка, которая превращала воду в лёд; была и та, которая мгновенно убивала человека. Библейская легенда о разрушении стен Иерихона при помощи звука это как раз легенда об объективной музыке. Однако такая музыка была способна не только разрушать, но и строить. В легенде об Орфее имелись намеки на объективную музыку так Орфей передавал своё знание. Примитивный пример объективной музыки это игра заклинателей змей на Востоке. Заклинатель тянул одну и ту же ноту с небольшими подъёмами и падениями; в этой ноте слышались так называемые «внутренние октавы», которые не мог распознать слух однако центр эмоций на эти интервалы отзывался. Змея слышала эту музыку, чувствовала её и повиновалась ей. В книге было сказано, что если взять такую же музыку, только более усложнённую, то ей стали бы повиноваться и люди
В ту ночь я долго не мог заснуть. Чувства от увиденного, услышанного и обещанного переполняли меня. Иван меня заверил, что мы будем действовать исключительно во благо людей. На тот момент я ему поверил.
Семнадцатое августа
На допросе у Гараниной
То есть поначалу вы уверовали в то, что Звонимиров намерен сделать людей счастливыми? с каким-то трудноуловимым сомнением в глазах недоверчиво спросила меня Гаранина. Мир во всём мире? А вам не кажется, Дмитрий, что верить в подобную утопию глупо? Наивно?
Ох, Нина Петровна, тяжело вздохнул я, переведя свой взгляд с красивой следовательницы сначала на пол, а затем на мрачные серые стены допросной комнаты, сколько камней, летящих в сторону идеи о всеобщем мире, я повидал за свою жизнь Каждый из нас с детства слышал кучу предостережений «не увлекаться пустыми утопическими идеями», а «быть ближе к практической жизни». А общество, основанное на добре да ведь даже слова такие многим неловко произнести! И всё-таки я твёрдо знаю, Нина, что каждый человек, чьё сердце ещё до конца не прогнило, глубоко внутри мечтает именно о таком идеальном обществе! И голос этой мечты невозможно заставить замолчать ничем ни звоном монет, ни пистолетными выстрелами, ни отвратительной модной музыкой! Только нашему сомнению по силам ненадолго заглушить этот зов. Что заглушило его в вас, Нина?
Так, Дмитрий, вопросы здесь задаю я! нервно ответила Гаранина, резко оборвав наш с нею визуальный контакт.
«И в тебе этот голос ещё не заглушен», с молчаливой радостью подумал я.
То, как Звонимиров в самом конце обошёлся с вами, глаза следовательницы, как мне показалось, чуть злорадно сверкнули, вы тоже относите к его плану? Свой «мирный мир» он решил достраивать без вас?
И я должен был признать, что этими словами ей удалось-таки заглушить мой голос о мечте. По крайней мере, в ту конкретную минуту. Я действительно отказывался верить в то, что для всех в том числе и для Гараниной давно выглядело предельно очевидно
А ведь начиналось всё как в самой что ни на есть волшебной сказке! И сколько феноменов, которые я бы раньше непременно назвал чудесами, я лицезрел за какие-то неполные двое суток! Я поистине встретил волшебника. И в те дни никто и ничто не смогло бы меня разуверить в том, что волшебник этот добрый.
Седьмое августа
На следующее утро мне пришло первое в жизни сообщение от Оли Римской. Я понимал, что мой номер ей дал Звонимиров. Конечно, я был этому рад. Девушка-хакер прислала мне скриншоты из соцсетей. Там были запечатлены статусы многих из гостей вчерашнего дня рождения. К примеру, Катя Опекунцева написала следующее: «Хочешь изменить мир начни с себя!» Для неё это уже было маленькой победой. Юрий Успехов опубликовал следующий статус: «В жизни важнее всего не успех. Важнее смысл этой жизни». Что же, и он кое-что осознал после вчерашнего. Приличный же пока молчал.
Конечно, причиной столь разительных перемен явилась «объективная» музыка. Та самая, которую Правин исполнил на своей гитаре для собравшихся. Что и говорить, эта музыка всех задела за живое. Слово «живое» здесь главное. Со временем до меня дошёл смысл фразы Звонимирова о том, что соавторами этой музыки были те самые Хозяин и Мать. Но до этого открытия мне ещё предстояло пережить много всего: наши с моими новыми соратниками провокации, потрясшие весь город; ощущение безпомощности от того, что я не сдюжил в самый ответственный момент; подозрение, что меня оставили те, кому я начал доверять, как самому себе Наконец, мне предстояло вынести допросы Гараниной. Впрочем, в какой-то момент мои разговоры с Ниной придали всей этой череде событий совершенно неожиданный поворот. И произошло это каким-то непостижимым, как поначалу казалось, образом. А пока же мы готовили ещё одну и более масштабную «акцию просветления».
Звонимиров предложил начать с «низов». Он сказал, что пока человечество относится к сексуальной энергии настолько безрассудно, исправления ситуации ждать не приходится. Причины многих преступлений, по его словам, лежали именно в этой сфере пусть для многих это утверждение и прозвучало бы странно. И мы отправились туда, где с сексуальной энергией людей действительно творилось чёрти что.
Я должен отметить, что в ту ночь я собственными глазами увидел, на что был способен Звонимиров! И после случившегося я потом очень часто вспоминал один эпизод из книги «В поисках чудесного» Петра Демьяновича Успенского.
Писатель рассказывал, как однажды они провожали своего учителя Георгия Гурджиева на железнодорожном вокзале. Во время разговора с Гурджиевым на перроне никто из учеников не замечал ничего экстраординарного: учитель вёл себя как обычно во вполне привычной для его учеников манере. Когда же Георгий Иванович зашёл в вагон и подошёл к окну своего купе ученики были поражены!
Вот как писал об этом сам Успенский [12, с. 407]: «Он стал другим! В окне мы увидели совершенно другого человека, не того, который вошёл в вагон. Он изменился за несколько секунд. Трудно сказать, в чём заключалась разница; но на платформе он выглядел обыкновенным человеком, как любой другой; а из окна на нас смотрел человек совсем иного порядка, с исключительной важностью и достоинством в каждом взгляде, в каждом движении, как будто он внезапно стал наследным принцем или государственным деятелем какого-то неизвестного государства, куда мы его провожали».