Да, засохни ты! нервно воскликнул изобретатель. Боже! Мы уже на полпути вниз!
Почему бы не подняться? предложил я.
Действительно, Григгс, воскликнул изобретатель, для такого непрактичного человека, как ты, эта идея просто замечательна! Лезь, Григгс, лезь. Займись этим!
Я и сам считаю, что идея была довольно блестящей. Если лестница спускалась в колодец, то мы могли забраться по ней.
И мы полезли! Боже правый, как мы карабкались! Это была просто перпендикулярная беговая дорожка, и с перекладинами на расстоянии целого ярда друг от друга, по ней было очень трудно ступать.
Каждая ступенька, казалось, напрягала мои мышцы до предела, но мы продолжали подниматься, и мы набирали высоту. Мы были уже в десяти футах от вершины, когда Хокинс окликнул:
Подожди, Григгс! Эй! Подожди минутку! Да, ей-богу, она остановилась!
Она действительно остановилась. Я заметил, что далеко вверху ветряная мельница перестала вращаться. Лестница была неподвижна.
О, я знал, что мы выберемся, заметил изобретатель, вытирая пот со лба. Я это чувствовал.
Да, я заметил, что минуту или две назад вы были полностью уверены в этом, заметил я.
Ну что ж, давайте, вылезайте, сказал Хокинс, махнув рукой в ответ на это замечание. Вперед, Григгс.
Я был слишком рад нашему близкому избавлению, чтобы тратить дыхание на ругань. Я потянулся к перекладине над собой и приготовился вернуться на землю.
И тут произошло странное событие. Перекладина устремилась вверх. Я бросился за ней. В одно мгновение я находился в полумраке колодца, в другое был ослеплен солнцем.
Слишком поздно я понял, что поднялся выше горловины и стремительно несусь к вершине башни. Все произошло с той жуткой, удивительной внезапностью, которая свойственна изобретениям Хокинса.
Вверх, вверх, вверх, сначала быстро, потом все медленнее и медленнее, пока лестница снова не остановилась, и я не увидел вершину башни.
Лестница услужливо остановилась на этом месте, ведь она могла так же легко сбросить меня с вершины и сломать мне шею.
Я не терял времени, чтобы возблагодарить лестницу. Прежде чем эта проклятая штука снова пришла в движение, я вскарабкался наверх и застыл там, ошеломленный и растерянный.
Хокинс последовал моему примеру, вскарабкался на противоположный конец шахты и устроился там верхом.
Ну что, заметил я, когда нашел сравнительно надежное место на основании сиденье шириной два дюйма и длиной четыре дюйма, шестерня опять соскочила?
Нет, конечно, нет, ответил изобретатель. Ветряная мельница просто начала вращаться в обратном направлении.
Это слабенькая, бессильная штучка, ваша ветряная мельница, не так ли?
Ну, когда я ее строил, я рассчитывал, что она будет поднимать две тонны.
Вместо этого она подняла двоих вернее, одного заблудшего человека, который позволил заманить себя в зону ее действия.
Вот видите, гневно воскликнул Хокинс, вы, наверное, вините меня в том, что я заманил вас в эту дыру?
Вовсе нет, ответил я. Я виню тебя в том, что ты слишком далеко завел меня из дыры.
Не стоит. Если бы не твоя глупость, нас бы здесь сейчас не было.
Что?
Конечно. Почему ты не спрыгнул, когда мы проходили мимо устья колодца?
Мой дорогой Хокинс, мягко сказал я, ты понимаешь, что мы пролетели мимо этой точки со скоростью около семидесяти футов в секунду? Почему вы не прыгнули?
Я не хотел бросать вас, Григгс, слабым голосом ответил Хокинс, отводя взгляд.
Это было очень благородно с вашей стороны, заметил я. Это раскрывает прекрасную сторону вашего характера, о которой я и не подозревал, Хокинс.
Достаточно, коротко ответил изобретатель. Вы спускаетесь первым или я?
Вы собираетесь снова доверить все, что в вас есть смертного, этой капризной лестнице?
Конечно. Что еще?
Я подумал, что было бы безопаснее, хотя и менее удобно, подождать здесь до возвращения Патрика. Он мог бы поставить для нас лестницу настоящую, старомодную, деревянную лестницу.
Да, и когда Патрик вернется, эти женщины вернутся вместе с ним, запальчиво ответил Хокинс. Ваша жена придет сюда на чай.
И что?
Вы что же, полагаете, что меня застанут здесь застрявшим, как петуха на флюгере? закричал изобретатель. Нет, сэр! Вы можете оставаться и выглядеть дураком сколько угодно. А я не останусь. Я сейчас же спускаюсь!
Хокинс осторожно потянулся одной ногой к лестнице. Я посмотрел на него, подумал, не будет ли действительно жестоко бросать его в пропасть, и снова посмотрел вдаль, в сторону леса.
Мой взгляд пролетел около мили, и мои нервы получили новый удар.
Смотрите сюда, Хокинс! воскликнул я.
Ну, что вам еще нужно? сурово спросил изобретатель, все еще пытаясь встать на ноги.
Что произойдет, если на эту адскую машину сейчас подует ветерок?
Во-первых, вы попадете в Царство Божие, с видимым удовольствием огрызнулся Хокинс. Ветряная мельница, расположенная прямо за вами, ударит вас по голове с силой, достаточной для того, чтобы вправить мозги.
Я оглянулся назад. Он был прав во всяком случае, в том, что касается удара.
Огромное крыло находилось точно на линии, чтобы нанести моей незащищенной черепушке потрясающий удар, который, вероятно, оглушил бы меня и, конечно, смахнул с высоты.
Надвигается сильный ветер! крикнул я. Посмотри на эти деревья.
Клянусь Джиммини! Вы правы! взвизгнул изобретатель, опрометчиво бросаясь на лестницу. Быстрее, Григгс. Спускайся за мной. Быстрее!
Когда одно из изобретений Хокинса затягивает вас в свои путы, приходится быстро принимать решение о том, какой способ смерти вы предпочтете. В мгновение ока я принял решение спустить свою судьбу вместе с Хокинсом по лестнице.
Собравшись с духом, я набросился на дрожащий стальной трос, мгновение бешено брыкался, а затем обрел опору.
Теперь вниз! крикнул Хокинс снизу. Быстрее!
Дьявольская ветряная мельница, видимо, услышала его и восприняла это замечание как личный приказ. Она повиновалась в точности.
Когда лифт резко падает, возникает ощущение, что все внутренности борются за выход через макушку головы. Когда эти слова вылетали из уст Хокинса, я испытывал именно такое ощущение.
Цепляясь за лестницу изо всех сил, мы полетели вниз!
Говорят, что за первую секунду камень упадет на 16 футов, за следующую на 32 и т.д. Мы спустились гораздо быстрее. Ветер налетел на ветряную мельницу, и она изо всех сил затягивала нас обратно в колодец.
Не успел я перевести дух, как мы пронеслись до уровня земли, спустились сквозь устье колодца и устремились вниз, в белесые сумерки.
На этом мои наблюдения прекратились. Со стороны Хокинса раздался булькающий крик. Затем раздался всплеск.
Мои нижние конечности стали ледяными, затем тело и плечи, а потом треснувший лед, казалось, заполнил мои уши, а я все еще цеплялся за лестницу и горячо молился.
Некоторое время я спускался по ревущей, бурлящей воде. Потом мои ноги вырвались из-под воды, и на мгновение я повис только на руках. Но я все равно крепко держался руками за опору и смутно догадывался, отчего мне кажется, что я снова поднимаюсь вверх. Не то чтобы это имело большое значение, так как я уже давно потерял надежду, но все же я задавался этим вопросом.
И вот, все еще цепляясь за лестницу в смертельной хватке, с бьющимся надо мной Хокинсом, я вынырнул из воды и снова оказался наверху колодца. Мгновение полумрака, снова вспышка солнца и я кувыркнулся с лестницы.
Я приземлился на траву. Хокинс приземлился на меня. Мокрые, бездыханные, ошеломленные, мы сели и уставились друг на друга.
Я рад, Григгс, сказал Хокинс с водянистой улыбкой, я рад, что у тебя хватило ума удержаться на той ступеньке внизу. Я знал, что с нами все будет в порядке, если ты не отпустишь