Синее в белых ромашках платье сидело на Виде сногсшибательно, идеально подчёркивая по-девичьи узкую талию и упругие округлости там, где положено. Аккуратно уложенные крупными локонами, медового оттенка волосы, струились по узким плечикам, оканчиваясь в зоне лопаток.
Ага, с твоим Велизаром, съехидничал Матфей. Он ужас как воняет в последнее время. Наверное, стареет.
Вставай, лежебока, мы тебя ждём на кухне. Мать проигнорировала замечание сына и направилась к двери. Матфей уловил сладкий аромат праздничных маминых духов «Магия чертовки» союз белой розы и жёлтого жасмина. Сегодня особенный день, сына.
Что в нём такого особенного? Подумаешь, стукнуло двадцать два. Вот ещё событие! уныло промямлил Матфей. Студёный воздух наконец-то добрался до него и пробрал лёгким ознобом, вынудив поёжиться и глубже зарыться под одеяло. И куда вы так спешите с отцом?
Юстин тебе вчера не говорил, что его срочно вызывают на работу? удивлённо произнесла Вида, застыв на пороге комнаты. Там какой-то инцидент неприятный случился.
Нет, не говорил, сказал Матфей. Ему захотелось срочно закрыть окно и прекратить замораживание комнаты, которое учинила мать.
Не успел, видимо. Что-то с его сменщиком. Юстин срочно потребовался на этот вечер. Он, конечно, пытался отговориться, сказал, что у сына день рождения. Но там ни в какую. Поэтому, живо вставай и спускайся вниз. Не заставляй ждать отца, он и так расстроен, что всё так сложилось.
Пять минут, пообещал Матфей.
Дверь закрылась, а цокающие шаги Виды дома вместо тапочек она носила исключительно сабо на высоком подъёме удалились вниз по лестнице.
Всё хорошо, но пора сваливать из этого дома, вздохнул Матфей. Она так и будет относиться ко мне, будто я вечный двенадцатилетний подросток. Стыдоба!
Но вспомнив мамину назойливую заботу и колкие замечания, он тут же рассмеялся, на Виду Катунь невозможно было долго ворчать, не говоря уже о том, чтобы обижаться. Эта женщина, чьей безграничной энергией заряжался весь дом, в окружающих вызывала лишь позитивные эмоции, при этом ловко умудряясь отстраняться от негатива.
Матфей встал с кровати, и тут же наступил на мягкий край шерстяного одеяла, наполовину сползшего с постели. Подтягивая покрывало, в одной из его коричнево-синих складок неожиданно обнаружился белый бумажный свёрток, вызвавший у Матфея смутные воспоминания. Юноша протянул руку и легонько коснулся пальцами скрученного в трубочку листа. Ничего необычного не произошло, вопреки опасениям Матфея, предмет не исчез и продолжал лежать на холмистых просторах коричневой шерсти, настырно белея, маня вновь прикоснуться к себе и взглянуть на разворот.
Поддавшись искусу, Матфей поднял свёрток и развернул его, припоминая подробности полуночного события. На внутренней стороне листка ничего не было, кроме его неуклюжей коричневой подписи, немного размазанной в нижнем левом уголке.
Наврал ворон, сказал вслух Матфей и тут же, словно очнувшись от забытья, ошалело уставился на бумагу в руках. Не может быть! Это должен был быть сон! Что это за дьявольщина?!
Лист выпал из его рук и вновь погрузился в ложбину холмов шерстяного одеяла. Матфей лихорадочно озирался, сам не понимая, что хочет заметить или наоборот, не обнаружить в своём жилище. Его дотоле просторная бело-зелёная спальня с кроватью, платяным шкафом и письменным столом, на котором восседал царьком раскрытый ноутбук, в мгновение ока сузилась до крошечных размеров и завертелась волчком, обретя размытость в виде неоднородного малахитового слоя с золотистыми и коричневыми вкраплениями. Молодой человек бессильно плюхнулся в постель и накрыл лицо руками.
Нужно было немедленно прогнать морок, избавиться от галлюцинаций. Другого объяснения случившемуся, конечно же, не имелось. Забавно, если причиной навязчивых видений и головокружений могла оказаться болезнь, давным-давно пробравшаяся безобидным червячком в тело и постепенно поработившая его себе, достигнув размеров анаконды. Так думалось Матфею. Сперва необходимо прогнать это жуткое наваждение.
Он убрал руки с лица и повернул голову в ту сторону, где должен был лежать лист. Бумажный свиток никуда не делся. Он нагло возлежал подле Матфея и ухмылялся своей донельзя белой поверхностью.
Ну и чего ты ждёшь? раздался хриплый и уже знакомый голос со стороны окна. Смелее! Прочти условия договора.
Как ужаленный, подскочил Матфей с кровати. На подоконнике, ухмыляясь, в чём не было никаких сомнений, стоял чёрный ворон, вероятно умудрившийся протиснуться в открытый промежуток окна, пока Матфей был отвлечён бумажным свёртком.
Кыш! Кыш! вырвалось у растерявшегося в конец Матфея.
Снова-здорово! Это уже становится неприличным, молодой человек! Я тебе не галка какая-то и, тем более, не безмозглый голубь, чтобы обращаться со мною этаким образом, возмутилась птица и тут же соскочив с подоконника, ловко спикировала на письменный стол.
Матфей ошалело следил за тем, как ворон не торопливо шагнул к ноутбуку и, клацнув по клавиатуре несколько раз, сумел включить технику.
Хватит на меня пялиться, молодой человек. Прочти договор и ступай вниз, ворон указал клювом в направлении скрученного листа. Совестно так долго прохлаждаться и заставлять всех вокруг себя ждать. Крух!
Со мной что, сегодня все будут разговаривать, как с ребёнком? проворчал Матфей. Это уже ни в какие ворота не лезет.
Научись вести себя, как взрослый, отвернувшись к экрану, хрипло поучал ворон, продолжая притом ловко отстукивать по клавишам ноутбука. И тогда с тобой будут считаться. Крух!
Дожил, меня учит уму разуму какая-то птица, проворчал Матфей, но послушно взял и развернул свёрнутый трубкой листок бумаги.
Не какая-то, а сам ворон! Кр-р-рух! с вызовом буркнул ворон.
Эй, а что тебе нужно от моего ноутбука? спохватился хозяин спальни, поспешно устремившись к столу.
Не мешай, молодой человек, торопливо просипела птица, спешно отбивая какие-то комбинации на клавиатуре. Мне нужно кое с кем связаться. Это срочное дело. А у тебя их аж два.
Но я а, да ладно, сдался Матфей, решив, что ворон от него никуда не денется, а вот отец, дожидавшийся заспавшегося именинника, мог уйти на работу в любую минуту. Ты только сильно не стучи, а то клавиши продавишь, и не тычь клювом в монитор.
Время, молодой человек. Время! тут же напомнил ворон. Я прекрасно знаю, как следует обращаться с техникой, добавил он и при этом нарочито громко треснул по очередной клавише.
На подобное заявление Матфей не нашёлся чем ответить, вместо этого он закрыл окно, наскоро натянул серые хлопчатобумажные штаны и синюю футболку, излюбленную и изрядно заношенную домашнюю одежду, и опрометью выскочил за дверь комнаты.
Винтовая лестница из светлого дерева была почти одолена, когда на предпоследней ступеньке Матфей встал как вкопанный. Ворон, соображающий в компьютере? Птица, говорившая с ним так, будто он несмышлёныш? Говорящая птица?! Но ведь такого попросту не может быть! С ним что-то не так уж точно. Может, жар или какая другая неприятность кто ж теперь разберёт.
Ты долго ещё там намерен торчать? окликнул его отцовский голос с нотками нетерпения. Сам отец стоял в кухонном проёме и, скрестив руки на груди, выжидающе наблюдал за сыном. Я, конечно, всё понимаю, тебе сегодня можно многое, но вообрази, не у всех есть время на то, чтобы дожидаться твоего лучезарного явления.
Юстин Катунь, высокий и крупный мужчина с мелкой проседью в коротко стриженных тёмно-каштановых волосах, поправил очки, сдвинув их чуть-чуть на переносице. Очки были новые и оправа, которая должна была прилегать к лицу с наибольшим удобством, комфорта как такового не доставляла. Юстин собирался вернуть их, но почему-то всё откладывал поход в магазин оптики, ссылаясь на вечную занятость и усталость.