Тильтиль. Отец отымет его у меня
Фея. Он его не увидит. Никто не может видеть алмаз, покуда он на твоей голове Хочешь надеть шапочку? (Надевает на Тильтиля зеленую шапочку.) Теперь поверни алмаз Раз, еще раз
Не успел Тильтиль повернуть алмаз, как все предметы вокруг него, точно по волшебству, преображаются. Старая фея превращается в прекрасную сказочную принцессу. Камни, из которых сложены стены хижины, зажигаются внутренним светом, синеют, подобно сапфирам, становятся прозрачными, сверкают и ослепляют глаза, как драгоценнейшие каменья. Бедная обстановка оживает и сверкает. Простой белый деревянный стол принимает благородный оттенок мрамора; циферблат стенных часов прищуривает глаз и добродушно ухмыляется; дверцы, за которыми взад и вперед ходит маятник, раскрываются, и оттуда выскакивают души Часов, которые, держась за руки и радостно смеясь, начинают плясать под звуки чарующей музыки. Понятное изумление Тильтиля, который восклицает, указывая на души Часов:
Тильтиль. Кто эти прекрасные дамы?
Фея. Не бойся. Это Часы твоей жизни, которые рады тому, что на некоторое время стали видимыми и свободными
Тильтиль. Почему стены вдруг сделались такими светлыми? Они из сахара? Или из драгоценных каменьев?
Фея. Все камни одинаковы, все драгоценны, но взору человека доступны лишь немногие.
Во время их разговора чудесное превращение продолжается. Души четырехфунтовых Хлебов вылезают из квашни в виде человечков, одетых в трико цвета хлебной корки. Оглушенные, покрытые мукой, они, как бешеные, скачут вокруг стола, где, корчась от смеха, их нагоняет Огонь, вышедший из очага и одетый в трико цвета серы и кармина.
Тильтиль. Что это за уроды?
Фея. Персоны неважные. Души четырехфунтовых Хлебов, которые, пользуясь наступлением царства правды, вышли из квашни, где им было тесновато
Тильтиль. А длинный красный дьявол, от которого так дурно пахнет?
Фея. Тише Не говори так громко; это Огонь Он сердитого нрава.
Чудесное преображение между тем все продолжается. Собака и Кошка, которые, свернувшись в клубок, спали у шкапа, одновременно испускают пронзительный вой и проваливаются в люк, а на их месте появляются два странных существа, из которых одно носит маску бульдога, а другое голову кошки. Мгновенно человечек с маской бульдога, которого мы отныне будем называть Псом, мчится к Тильтилю, яростно обнимает его и осаждает шумными, буйными ласками, в то время как маленькая женщина с маской кошки, которую мы будем звать Кошкой, прихорашивается, трет руку об руку и гладит волосы, собираясь подойти к Митиль.
Пес (рычит, скачет, толкается и вообще ведет себя несносно). Божество! Здравствуй, здравствуй, мое божество!.. Наконец-то, наконец я могу высказаться Столько накопилось что сказать тебе! Напрасно я лаял и вилял хвостом. Ты не понимал ничего. Но теперь Здравствуй! Здравствуй! О, как я люблю тебя! Люблю! Хочешь, я проделаю что-нибудь необычайное? Хочешь, стану на задние лапы? Или буду плясать на канате?
Тильтиль (фее). Что это за человечек с головой собаки?
Фея. Разве ты не видишь? Душа Тило́, которую ты освободил.
Кошка (приближаясь к Митиль, жеманно и с опаской протягивает ей руку). Здравствуйте, барышня Какая вы сегодня хорошенькая!..
Митиль. Здравствуйте, сударыня. (К фее.) Кто это?
Фея. Тебе протягивает руку душа Тилетты. Поцелуй ее.
Пес (отталкивая Кошку). И я! Я тоже хочу поцеловать мое божество. А также и девочку! Всех расцелую! Ах, как хорошо! Вот-то будет весело. Сейчас я попугаю Тилетту. Гау! Гау!
Кошка. Милостивый государь, я вас не знаю.
Фея (грозя Псу палочкой). Эй, послушай, угомонись. А не то тебя вернут в Молчание до скончания века.
Между тем волшебное превращение продолжается. Прялка в углу сама собой завертелась и прядет пряжу из великолепных лучей света. В другом углу вода в кране начинает петь высоким голосом и, превратившись в многоцветный фонтан, наполняет раковину потоками жемчуга и изумруда, из которых выскакивает душа Воды в образе молодой девушки с заплаканным лицом и распущенными, как бы струящимися волосами. Она немедленно кидается в драку с Огнем.
Тильтиль. Кто эта вымокшая дама?
Фея. Не бойся это душа Воды вышла из крана.
Со стола падает на землю и разбивается кувшин с молоком. Из разлившегося молока поднимается длинное белое существо застенчивое и боязливое.
Тильтиль. А эта дама в рубашке с таким испуганным лицом?
Фея. Это душа Молока, разбившая кувшин.
Сахарная голова, стоявшая на полу подле шкапа, начинает расти, шириться и разрывает бумагу, в которую была обернута. Из бумаги выходит слащавое, подобострастное существо. На нем коломянковая одежда, наполовину белая, наполовину синяя. Оно, глупо улыбаясь, подходит к Митиль.
Митиль (с беспокойством). Чего он хочет?
Фея. Да ведь это душа Сахара!
Митиль (успокоившись). Есть у него леденцы?
Фея. Все карманы у него набиты леденцами. Пальцы на руках и те леденцы.
Лампа падает со стола. Не успела она упасть, как пламя взвивается и превращается в лучезарную девушку необычайной красоты. На ней длинные пелены прозрачные, ослепительно яркие. Она стоит, не двигаясь, как бы погруженная в экстаз.
Тильтиль. Это, наверное, королева!
Митиль. Это Богородица!
Фея. Нет, дети, это душа Света.
В это время кастрюли на полках начинают вертеться, как голландские волчки. Бельевой шкап широко растворяется, и начинается чудесное саморазворачивание разных материй лунного и солнечного цвета, с которыми смешиваются свертки тряпок и лохмотьев, не менее великолепных, которые скатываются с лестницы чердака. Но вдруг кто-то довольно громко стучит три раза в дверь направо.
Тильтиль (пугаясь). Отец! Он услышал!
Фея. Поверни алмаз! Слева направо.
Тильтиль быстро поворачивает алмаз.
Не так скоро! Боже мой! Поздно! Слишком круто повернул. Они не успеют вернуться на свои места, и нас ожидает куча неприятностей.
Фея снова становится старухой, стены потухают. Часы входят в свой футляр. Прялка перестает вертеться и т. д. и т. д. Среди всеобщей суеты, в то время как Огонь, обезумев, мечется по комнате в поисках очага, один из четырехфунтовых Хлебов, который не смог уместиться в квашне, разражается рыданиями и испускает вопли ужаса.
Что случилось?
Хлеб (весь в слезах). В квашне нет больше места.
Фея (наклоняется над квашней). Есть еще. (Сдвигая остальные хлеба, занявшие прежние места.) Посторонитесь, потеснитесь!
Снова стук в дверь.
Хлеб (в ужасе, тщетно стараясь протиснуться в квашню). Нет возможности! Он меня первого съест!
Пес (прыгая около Тильтиля). Божество! Я еще здесь! Я все еще говорю! Все еще могу тебя целовать! Еще! Еще! Еще!
Фея. Как, и ты? Ты еще здесь?
Пес. Какое счастье! Я не мог вернуться в Молчание. Слишком скоро закрылся мой люк.
Кошка. И мой тоже. Что-то будет? Скажите, здесь опасно оставаться, да?
Фея. Должна сказать вам правду. Каждый, кто будет сопровождать детей в путешествии, в конце пути умрет.
Кошка. А кто не пойдет с ними?
Фея. Тот умрет на несколько минут позже
Кошка (Псу). Идем, пойдем в люк.
Пес. Нет, нет!.. Не желаю! Хочу идти вслед за моим божеством! Буду все время говорить с ним!
Кошка. Дурак!
Снова стучатся.
Хлеб (плача горькими слезами). Не хочу умереть в конце путешествия. Хочу сейчас же вернуться в квашню.
Огонь (продолжавший все время кружиться по комнате, шипя от страха). Никак не могу найти очаг.
Вода (напрасно старавшаяся проникнуть в кран). Не могу войти в кран!
Сахар (возится вокруг своей лопнувшей обертки). Я разорвал свою обертку.
Молоко (стыдливо и бесстрастно). Мой кувшин разбит.
Фея. Господи, вот дурачье! Эх вы, дураки и трусы! Неужели вы предпочитаете по-прежнему корпеть в своих мерзких коробах, люках, кранах, вместо того чтобы сопровождать детей в поисках Синей птицы?