Глеб, успокойся.
Успокоиться? проорал сын мне в лицо. Ты видела, что он с ней сделал, мам! Я у нее сам спрошу, мне надо, я должен, он рванулся из моих рук и вылетел в коридор.
Глеб! побежала за сыном. У моего ребенка взгляд дикий, я никогда такого не видела. Выскочила на крыльцо и прикрикнула. Глеб, не смей!
Он прыгнул в машину. И рванул прямиком к распахнутой калитке, за которой скрылась Тамила.
Глеб, нет! побежала по ступенькам. И остолбенела, когда машина сына с размаху протаранила калитку, вырвалась за наш участок, оставив после себя грохот железа и гул в ушах.
Дыши, прозвучал за спиной знакомый голос.
А я не могу, не хватает воздуха, открытым ртом его ловлю и не получается.
На меня смотри, Ася, потребовал муж и сдавил мои бедра толкнул на себя.
Впечаталась в него, тело к телу, и наша близость вывела меня из транса, оборвал приступ, я задыхаться перестала, полной грудью сделала вдох.
Это не то, что ты подумала, сказал Паша избитую фразу, я бы рассмеялась, звонко, по-настоящему, но не могу в глазах слезы, и я не вижу его лица.
Ася, что у нас за семья? Какого черта вы из-за этой шалавы кидаетесь на меня? Она мне не нужна. Не собирался я ее трахать. Успокоилась?
А надо? из меня вырвался нервный смешок. Сморгнула слезы, и влага на ресницах осела, я в упор посмотрела на мужа. Ночью. В кабинете. С девушкой нашего сына. Паша мне противно с ним говорить. И смотреть противно на расстегнутый воротничок рубашки, узоры татуировки, что драконьим хвостом от шеи тянутся и прячутся в волосах, я видеть не могу массивную золотую цепь с крестом, каждое звено о его кожу греется горячую, он возбужден.
Она девушка нашего сына, повторила в пустоту куда-то, ведь муж прекрасно знал об этом, когда ее целовал.
Она шлюха, Ася, он взял меня за плечи и встряхнул, заставил смотреть на него. Она мне сразу не понравилась. И ты об этом знала. Она полезла на меня я проверял, как далеко она зайдет. Ты мне не веришь? А чему тогда веришь?
Он проверял! Она трусы сняла и верхом на моего мужа уселась, а он мне басни рассказывает про какие-то проверки?
Веришь мне? повторил Паша.
Нет. Своим глазам, отбросила его руки. Его взгляд поймала и удивилась, что каких-то пару часов назад я к его плечу прижималась, тепло его кожи собирала губами. На твоих презентациях куча женщин. Бери любую. За что ты так с Глебом? Почему с его девушкой?
Я спрашиваю спокойно. Ведь дело касается нашего сына. Паша не просто увел модельку с презентации в вип-кабинку, он в нашем доме, с Тамилой Он прекрасно видел, как сын влюблен в эту девушку.
И целовался с ней.
Может, не впервые.
Мне не нужны другие женщины, муж сказал это так убедительно, словно с ума меня свести хочет, заморочить, внушить, что мне все это показалось. Жестокая игра разума, болезнь моего рассудка. Ася, сколько мы с тобой вместе? Если бы я захотел переспать с другой я бы не палился перед всей семьей, или ты считаешь меня идиотом?
Не считаю.
Но я видела. И наш сын видел.
Ты не думал, что дочка войдет? спросила и зябко повела плечами на ветру. Ты не думал, самой себе ответила. Паш. Уходи.
Ушел, он шагнул в дом, отступил с прохода и потребовал. Заходи, Ася, не мерзни.
Я не замерзла, спор глупый, мы оба видим, как я трясусь. Но причина не холод осенней ночи он, мерзавец, стоит на пороге нашего дома. Презентации, Паш, повторила. Я же помню, какие там ходят девчонки. И как ты пялился на этот силикон. Почему не они, почему Тамила?
Я не пялился, муж поморщился. И, показалось, дверью об стену готов шандарахнуть такое у него стало лицо рассеянное и злое. А даже если пялился? он шагнул ко мне на крыльцо. Какая разница? Для чего они надевают платья с глубоким вырезом? Чтобы туда смотрели, Ася. Я смотрел. Что дальше? Это преступление? Ты серьезно? Из-за этого поругаться хочешь? Вперед.
Чего? я машинально шагнула ему навстречу, меня возмущение душит, я глотаю слова, но пока не кричу. При чем тут это? Ты целовался в своем кабинете с этой девкой, язык больше не поворачивается называть ту девчонку девушкой моего сына, я дрожь унять не могу, она захватила все тело. Ты не только меня, предал, но и сына. Не понимаешь? Она залезла на тебя, оседлала, как как ты целовал ее, я же не слепая! Паш, просто уходи.
Она сама на меня залезла, повторил муж.
А у меня перед глазами картинка. Он и она, ее стройные ноги, ее гладкое тело это молодость просто, она мимолетна, неужели возможно семью променять так легко, забыть обо всем, и какому-то ложному чувству отдаться, хотеть ее
Да.
Он желал ее, не меня.
Пошел вон отсюда, выдохнула зло и схватила мужа за рукав рубашки, дернула.
Успокойся и послушай, Паша на меня подался, в охапку сгреб, лицом вдавил в свою грудь, а из меня уже рыдания рвались, мне захотелось во весь голос закричать ему это пусть убирается.
У него сотовый зазвонил, и я дернулась, Паша не шевельнулся, лишь хватку усилил и шепнул:
Ася, успокоишься отпущу.
Музыка играет, играет, играет. Второй звонок, третий, четвертый муж достал телефон.
И в наступившей тишине оглушающе громко в динамике прозвучал голос:
Павел Рамзин? Это врач из 105 больницы. Ваш сын попал в аварию. Он сейчас у нас, приезжайте.
Глава 3
По пути в больницу мы увидели разбитое авто сына. Покореженное, с треснувшими, а местами и разбитыми стеклами.
Страшное зрелище.
Господи, сжалась, не в силах оторвать взгляд от машины.
Всё хорошо, Ась. С Глебом всё хорошо, размеренно, как ребёнку сказал Паша.
Отмахнулась, даже отвечать не стала.
Единственное, что хорошо это то что Глеб не успел далеко отъехать от дома, больница тоже рядом, буквально в двухстах метрах, и скорая быстро сработала. А всё остальное плохо, несправедливо, гадко.
Ася
Не сейчас, резко оборвала Пашу.
Не хочу слышать ни про него и Тамилу, ни про извечное «всё хорошо». Мои мысли только сыном заняты.
Как Глеб? Он жив? К нему можно? в два шага подскочила к врачу, слыша как за спиной муж благодарит дежурную медсестру за то что дорогу помогла найти.
Вы
Анастасия Рамзина. Я мама Глеба, протараторила.
Павел встал рядом, приобнял меня. Стряхивать его руку не стала не до того, но от его поддержки мне не полегчало.
Как наш сын? спросил муж.
Угрозы жизни нет, сразу успокоил нас врач.
А затем начал пояснять про травмы сына: закрытые переломы правого плечевого сустава, лучевой кости, двух ребер, сотрясение легкой степени, многочисленные ушибы
Можно к Глебу? взмолилась я.
Он под обезболивающими, но можете зайти. Документы привезли? обратился врач уже к Паше, а я проскользнула в палату.
Мальчик мой!
Дотронуться страшно, кажется, даже легкое касание ему боль причинит.
Глеб приоткрыл глаза, не спит. Улыбнулся, тут же скривился, закрыл веки. И я смогла немного успокоиться.
Живой это главное. Переломы срастутся, синяки сойдут, а машина чёрт бы с ней!
Дверь снова открылась, и в палату вошёл Паша. Как всегда собранный, жесткий, холодный, но муж скинул на миг маску, побледнел, взглянув на Глеба. Нахмурился встревоженно и горько.
Живой, выдохнул Паша. Главное, живой и не покалеченный.
***
Ночь была муторной. Часть её я провела в больнице, допрашивая врача, договариваясь насчет отдельной палаты, расспрашивая про лечение. Затем нам с Пашей пришлось вернуться домой и объясниться с гостями, а также сообщить Лике что брат попал в больницу.
Мам, можно я помогу? Лика вошла в комнату Глеба, и я кивнула.
Мы вместе принялись собирать сумку с вещами, стараясь ничего не забыть.
Я с тобой и папой поеду к Глебу, приластилась дочка. А эта где?
Поправлять Лику из-за её хамского «эта» я не стала.
Она уехала.
А вещи на месте. Или она сейчас у Глеба в больнице торчит, а потом с нами домой попрётся? пробурчал ребёнок.
Черт, а жива ли вообще эта Тамила? Помню, она выбежала из дома неужели в ночной сорочке и без трусов? И была ли она в машине с Глебом?