Разумеется, мне пришлось держать свое открытие в секрете. Одно дело маг уважаемый человек, способный принести обществу великую пользу. И совсем другое ведьма, существо непредсказуемое, вредное и злокозненное, требующее над собой строгого контроля, как, впрочем, и любая другая женщина.
Так что если я не хотела навеки отправиться в замок ведьм а я не хотела, то должна была скрывать свой дар. Я наврала, что обнаружила в лаборатории отца запасы артефактов, которые оказались удачными. Он экспериментировал и вот результат.
Быть может, тетя Молли и догадывалась о чем-то, но держала язык за зубами. О замке ведьм говорили страшные вещи: неприступные гранитные стены, железные цепи, одиночные камеры, но самой пугающей была версия о том, что нет никакого замка ведьм. Женщин-магичек попросту вывозили из города и убивали, а безжалостная пустыня поглощала их тела.
Жаль, что однажды этот источник иссякнет, заметил Эврас.
Ничего, легкомысленно ответила я, напуская на себя беззаботность. Когда я выйду замуж, такие вопросы перестанут меня волновать.
Но вы, госпожа, насколько я понял, замуж не стремитесь, проницательно напомнил толстячок.
Я лишь улыбнулась в ответ. Мало ли, что там в голове у женщины. Сегодня одно, завтра другое. Именно так считает дядя, так что если я предъявлю ему готовенького жениха, то вряд ли сильно удивится.
Оставив Эвраса в кабинете, я пошла в голубую столовую. Окна были открыты нараспашку, и свежий ветер перебирал прозрачные занавески. Вышитая скатерть, серебряные приборы, тончайший фарфор Геррах смотрелся здесь пугающе чужеродным элементом.
Он поднялся мне навстречу, и я мысленно его похвалила: быстро улавливает. Но когда отодвинул мне стул, я покачала головой.
Так не надо делать. В нашей стране мужчина не прислуживает женщине.
Геррах все же помог мне сесть, и лишь потом сам опустился на место.
Прекрасно выглядишь, Амедея, сказал он. Твои глаза такие ясные и прозрачные, как высокое небо в утренний час.
А вот комплименты это хорошо, похвалила я. Это можно.
Мне нравятся твои одежды, продолжил Геррах. Ткань такая тонкая, что можно рассмотреть все изгибы.
Но твои слова не должны быть слишком откровенными, осадила его я.
Правда? раб вздернул темные брови. Где же проходит граница?
Лицо и общий облик допустимо, задумалась я. Изгибы точно нет.
Хм, Геррах нахмурился. Давай попробуем еще раз. Твои губы, Амедея, точно лепестки роз.
Неплохо, ответила я.
Кожа чистый фарфор.
Вполне, одобрила я.
А дерзкие вишенки, что натягивают ткань платья, так и хочется укусить.
Мои щеки запылали.
Нет! воскликнула я. Никаких вишенок!
Значит, граница проходит по ним? невозмутимо уточнил варвар. Я, кажется, понял.
Взяв с тарелки булочку, Геррах макнул ее в персиковый джем и откусил сразу половину.
Что? промычал он. Я опять сделал что-то не так? Надо было колоть ее вилкой?
Наблюдай за мной и повторяй, терпеливо сказала я.
В конце концов, тетя Молли права: и обезьяну можно выдрессировать. Но придется усердно работать.
***
Амедея очаровательно смущалась, деликатно поправляла его и завопила лишь раз, когда Геррах схватил соусник и сделал вид, что собирается пить прямо из носика.
Он вынужден был признать, что Эврас прав, и с рабством им действительно повезло. Хозяйка оказалась доброй, милой и очень привлекательной. Хоть Геррах и продолжал убеждать себя, что последнее вовсе не важно, но завтракать в компании красивой женщины было очень приятно.
Скажи, Геррах, тебе нужна медицинская помощь? спросила она.
Не думаю, что твои целители, кем бы они ни были, смогут вернуть моего дракона, резко ответил он.
Я про рубцы от кнута, пояснила Амедея. Болят?
Геррах пожал плечами. На эту боль он не обращал внимания. Это как если бы человека, которому отрезали ногу, спросили не досаждает ли ему насморк.
Мне жаль, что так вышло, с сочувствием продолжила девушка. С драконом.
Правда? нехотя сказал он. В вашей стране оборотней не считают за людей. С чего бы тебе меня жалеть? По вашей логике я должен радоваться, освободившись от звериной половины. Разве нет?
Нет, выпалила Амедея без раздумий. Я знаю, каково это Отказываться от части себя
Откуда бы тебе это знать?
Она спохватилась, как будто сболтнув лишнего, и мило улыбнулась.
Я про замужество, пояснила охотно. Когда девушка выходит замуж, то тоже лишается очень многого. Попробуй теперь намазать ломтик хлеба творожным сыром. С ножом ты должен управиться легко, не так ли?
Амедея хотела казаться беззаботной птичкой, и это у нее получалось очень неплохо, но Геррах видел за нежной внешностью стальной характер. А будь он иным, разве пошла бы она на такой отчаянный риск?
Замужество не отбирает, а дает, возразил он. Это этап жизни. Как дерево растет, цветет и дает плоды, так и женщина исполняет свое жизненное предназначение, когда любит мужчину и рожает от него детей.
Угу, промычала она, пряча взгляд.
Может, я лучше убью твоего жениха, раз уж он тебе не по нраву? предложил он. Сними с меня браслет, и я
Амедея снисходительно улыбнулась, и Геррах сам осознал примитивность своей уловки.
Не перебьешь же ты всех, заметила она. Аль-Малена город большой. К тому же сюда съезжаются со всего света. Кстати, я тут подумала, что за местного ты никак не сойдешь акцент, внешность, поведение. Промахи иностранца воспримут проще, спишут на разницу культур. Будешь торговцем с запада.
С востока. Те земли я лучше знаю.
Амедея вдруг захлопала в ладоши, и Геррах удивленно воззрился на бутерброд в своей ладони. Оказывается, задумавшись, он намазал сыр и сложил приборы как положено.
Браво! воскликнула девушка. У тебя очень хорошо получилось. А теперь не запихивай его в рот целиком, как бегемот, а откусывай по небольшому кусочку. И не забывай жевать.
Это все потому, что ты подкрепляешь мои успехи, сказал Геррах. Вот кнут на мне не срабатывает. Как меня ни пороли я только становился упрямее. А поощрение, как видишь, творит чудеса.
Думаю, свобода достаточный стимул, напомнила Амедея.
Геррах укусил бутерброд, запил чаем, сделав аккуратный глоток, и поставил чашку назад на блюдце, заслужив одобрительный взгляд.
А промежуточная награда будет? спросил он.
Что еще ты хочешь?
Его взгляд против воли метнулся к ее губам. Не понять, в чем тут дело. Быть может, в браслете есть плетение, которое заставляет его обожать свою госпожу, но его тянуло к ней как ни к одной женщине прежде.
Уловив что-то по его лицу, Амедея напустила на себя суровый вид.
Поцелуй, все же сказал он.
Ты с ума сошел, раб? холодно поинтересовалась она.
Я очень здраво мыслю, возразил Геррах, вовсе не будучи в том уверен: ему бы разрабатывать план бегства, а он вместо этого размышляет, каковы ее губы на вкус. Я вот что подумал: если ты хочешь убедить дядю в своей влюбленности в меня, то можно устроить так, чтобы он застал нас за страстными ласками. Предлагаю потренироваться. Вдруг я целуюсь не так, как положено воспитанному мужчине?
Да уж наверняка не так! вспыхнула Амедея. Но, боюсь, тебе суждено умереть, не освоив эту науку.
Как скажешь, госпожа, ответил он и, доев бутерброд, облизал пальцы.
Глава 3. Соловьиные трели
После завтрака я отправилась на рынок. Тетя Молли тоже пыталась увязаться следом, но мне удалось отделаться от нее, попросив приглядывать за рабами мало ли что. Она прониклась важностью задания и пообещала, что не спустит с них глаз. А потом еще и приказала служанке наломать прутьев.
На всякий случай, сказала тетя, поджав губы. Знаешь, твой варвар хотя бы простой как чугунок, а вот лысый не внушает доверия: глазки хитрые, пузо круглое. Вот скажи мне, пожалуйста, как раб мог отъесться?
Я не знала ответа на этот вопрос и посоветовала тете самой разузнать все секреты. Заглянув в лабораторию, взяла артефакт и, бережно уложив его в корзинку и укутав мягкой тканью, поспешила прочь.