Я оглянулся на Дыбенку он был формальным командиром всего этого бардака. Старшина благодушно смотрел на мои усилия и довольно ухмылялся, затягиваясь самокруткой. Его черёд придёт в бою там, в огне, он в своей стихии. А вот планирование это, по мнению чубатого вояки, лучше получается у меня. По крайней мере, именно это Дыбенко, слегка окосев, внушал мне после бутылки мадеры ещё в предгорьях.
Накомандовался? спросил он. Хватит суетиться. Пошли, промочим горло. У меня на дне ещё что-то булькает.
Старшина достал из нагрудного кармана гимнастёрки плоскую фляжечку и пошевелил ею из стороны в сторону. И правда, забулькало. Я ненароком сглотнул становлюсь латентным пьяницей?
Дыбенко понимающе ухмыльнулся. Белые зубы на его сером от пыли лице, заросшем густой чёрной бородой, смотрелись особенно ярко.
Глава 2. Давид и Голиаф
Воины племени Тарантула устроили свистопляску у входа в ущелье. Они носились туда-сюда меж камнями, потрясали своими исполинскими ассегаями, били древками о щиты, высоко подпрыгивали и истошно вопили, желая сбить с толку защитников Наталя. Стоит сказать, у них получалось. Кафры заметно нервничали, легионеры злились.
Да и выглядели каннибалы грозно эдакие шоколадные молодчики под два метра ростом, мускулистые, раскрашенные как тысяча чертей. Один из них, с огромным плюмажем из страусиных перьев на голове, выбежал вперёд и бесстрашно устремился к нашим позициям. Нельзя было дать ему разглядеть, как тут всё устроено, и вернуться обратно!
На полпути каннибал остановился и принялся кричать что-то оскорбительное, размахивая ассегаем, а потом развернулся к нам спиной, наклонился и продемонстрировал свой афедрон, да ещё и повилял им туда-суда, чтобы оскорбить нас пуще. В ответ ему неслась отборная ругань имперцев и свист кафров, но своих мест никто не покидал.
На бой зовёт! услышал я голос Кэя. Юноша задумчиво глядел на кровожадного исполина, который продолжал потешаться над нами, а потом протянул руку: Можно?
Я не сразу понял, что он просит мой револьвер. Зачем это он ему?
Наши боятся, сказал Кэй. Надо показать им, что каннибалы ничем не отличаются от буйволов.
А ты не боишься?
Не боюсь! Я человек Джа!
Наверное, у Тесфайе нахватался. Они здорово сдружились за время похода. С другой стороны, юный кафр служил в доме архиепископа, и там тоже, наверное, набрался всей этой ветхозаветной риторики
Я пожал плечами:
Держи. Только вот что: как только услышишь крик «Ложись», падай на землю и прижимайся к ней, как к родной матери! Понял?
Так точно! вытянулся в струнку рядовой Кэй, продолжая двумя пальцами держать револьвер в вытянутой руке.
Балбес!
Что «так точно», кафрскую твою душу ети?
Так точно после крика «Ложись» упасть на землю и прижаться к ней как к родной матери! Разрешите доложить, командир!
Разрешаю, докладывай. Я устало потёр пальцами переносицу.
Я матери своей не знал, меня тётушки воспитывали.
Етитьска сила, рядовой Кэй! Меня переполняли разного рода эмоции, требующие словесного выхода, но воспитание не позволяло.
Никак нет! Так точно! Не могу знать! Разрешите выполнять? Кэй тарабанил по-имперски уставные формулы почти без акцента, но чёрта лысого этот парень понимал, что именно он несёт. Солдат, однако!
Развернувшись на босых пятках, кафр чуть ли не вприпрыжку двинулся в сторону огромного каннибала. Тот и вовсе уже потерял всякий стыд задрал набедренную повязку из какой-то пятнистой шкуры и тряс мудями в виду наших окопов.
Какая, однако, скотина! восхищённо сказал Дыбенко. Я бы с ним раз на раз вышел И задумчиво поглядел на свои пудовые кулаки.
А что? Этот мог бы. Я видел старшину в деле не раз и не два лютый боец. Наконец огромный каннибал увидел маленького кафра и расхохотался. Он тыкал в него пальцем и орал что-то явно оскорбительное, а потом воткнул ассегай в землю и принялся недвусмысленными движениями таза и рук показывать, что именно намеревается сделать с Кэем, всей его роднёй и хозяевами-гемайнами.
А Кэй поднял револьвер, зажмурил глаза и выстрелил. Он выронил из рук револьвер кафру никогда не доводилось стрелять из такого оружия прежде, и тут же, не дожидаясь команды, рухнул на землю, расставив руки и ноги во все стороны, словно бы пытаясь обнять каменистое дно ущелья. Балбес.
Чернокожий великан-Тарантул некоторое время стоял на одном месте, а потом с глухим звуком упал навзничь. Чёрт побери, Кэй попал ему прямо в рот! Вот тебе и балбес!
Аборигены как с цепи сорвались ринулись в нашу сторону, ведомые жаждой крови и желанием расправиться с подлым кафром. Их рты были раззявлены в диком крике, ассегаи в напряжённых руках готовы сорваться в полёт, неся смерть и страдания. Ноги топтали каменистую землю, совершая гигантские прыжки
Кэй сделал своё дело. Он показал маленьким и худощавым кафрам, как нужно поступать с огромными и страшными каннибалами. А ещё спровоцировал Тарантулов на яростную атаку. Яростные атаки не лучшее средство против пяти сотен винтовок и одного пулемёта.
Залп! рявкнул у меня над ухом Дыбенко.
Ущелье заполнилось грохотом и запахом пороха, и через секунду стонами раненых и умирающих.
Отря-а-а-ад!!! Старшина решил окончательно обкатать кафрских добровольцев в деле. Контратака!
Барабанщик влупил по тамтаму с удвоенной силой и кафры с какой-то мрачной решимостью полезли из окопов. Ну да, мы немного натаскивали их и на ближний бой тоже. Только ближний бой для этих маленьких и храбрых людей выглядел не так, как для свирепых бородачей-гемайнов, и уж точно не так, как для имперцев. Никакой резни, никакой штыковой. Стрельба в упор!
Они и стреляли в упор, делали шаг, перезаряжаясь и стреляя снова.
Р-рыба-колбаса!!! А-а-агонь! Имперские слова стали для них сакральными, они придавали сил и наполняли руки крепостью, а сердце отвагой.
Ну и ладно. Тоже мне, заклинания.
С диким воплем из-под горы трупов, как чёртик из табакерки, выскочил Кэй. Он был цел и невредим и бежал ко мне, чтобы отдать револьвер, который таки нашёл на поле боя.
* * *
Еэр аан дие вадер, ен зин, ен дие хейлиге геес! Кристиан Боота спрыгнул с седла и теперь оглаживал бороду и хлопал глазами. Это что, кафры наворотили?
Легионеры не сделали ни единого выстрела, минеер! улыбнулся Дыбенко. Каково, а? Пулемёт стоит во-о-он там, около белого камня. Он молчал всё время.
А потери?
Нет потерь.
У вашего товарища, Стетсьенкоо, да? У него убито и ранено около сотни человек там Тарантулам удалось подойти на бросок копья, и только пулемётчики дали возможность перегруппироваться и дать отпор. На западе дела не лучше, но везде мы отбились. Вы можете гарантировать, что никто из каннибалов не ушёл к своим?
Нет, не могу помотал чубом старшина. Тут пылюка поднялась, стрельба, неразбериха Может, кто и ускользнул. Да и быть точно уверенным, что они в атаку пошли всем скопом, никого не оставив охранять тылы, тоже нельзя. Наверняка кто-то ушёл.
Боота грустно махнул рукой.
Ладно! Крепите оборону, скоро к вам подойдёт подкрепление.
Кафры? усмехнулся старшина.
Кафры, кивнул гемайн. Ну, я смотрю, вы своих кое-чему научили. Обменивайтесь опытом с соседями, нам всем предстоят тяжёлые времена. А вы, минеер военный советник, поедете со мной. У меня есть заводная лошадь, так что собирайте вещи, вас вызывают в посольство
Оставалось только хлопнуть фуражкой по бедру от досады. Оставлять тут, на переднем краю, Дыбенку, Перца, даже Кэя и малышей-кафров было как-то неправильно.
* * *
Всё-таки кавалерист из меня препаршивый. Я натёр себе бёдра за четыре часа, и остальное время страдал. Пехота есть пехота. Моё призвание топтать ногами землю. Ни лихие кавалерийские рейды, ни романтичные дальние плавания, как выяснялось, мне не подходили. Ещё более-менее уверенно я чувствовал себя за рулём автомобиля, но нефти в Натале не было, а возить бензин за тридевять земель, чтобы покатать некоего капризного военного атташе на чуть ли не единственном грузовике на тысячу вёрст вокруг, кретинизм редкостный.