— Ну что ж, теперь я хотя бы знаю, откуда у моей дочери такой вспыльчивый характер. И рыжие волосы.
— У меня не рыжие волосы, — ребячливо фыркнула Брайди. — Они темно-красные. Что не одно и то же. Зарубите себе на носу. — Буря в ее груди немного успокоилась. Она исподлобья поглядела на сидящего рядом с ней человека. — Вы это нарочно, я знаю, потому что не хотите мне говорить о ней. Так ведь, мистер Корнби?
— Ничего я вам не собираюсь говорить, — резко ответил он. — Но вот в вас я кое-что понял: вы можете и мертвого достать. А хотите знать, что еще я открыл за последние минуты? Она будет красавица, моя дочь. Она будет потрясающе красива.
Брайди не так легко было ошеломить, но она буквально лишилась дара речи и, к своему стыду, почувствовала, как лицо заливает краска. Ей комплимент — а как прикажете понимать его слова? — понравился. Очень понравился.
Падди с силой треснул кулаком по рулевому колесу.
— Ушам своим не верю! Это я такое выдал?!
Дар речи вернулся к Брайди.
— Вашей жене это особенно понравилось бы, — съязвила она и постаралась тут же выкинуть из головы и его жену, и его профиль, от которого трудно отвести глаза. Нос у него был с горбинкой, а подбородок под стать носу: четко очерченный, надменный и… очень мужественный. И сексуальный.
Это челюсть сексуальная? Что это с ней? Брайди?
К тому же он женатый человек. И по иронии судьбы — еще и отец ее ребенка.
Челюсть, которую она с интересом рассматривала, сурово сжалась.
— Оставим мою жену в покое и вернемся к делу. Зачем вы приехали? Что хотите от меня?
— О, — мягко проговорила Брайди, — то, чего я хочу, неосуществимо. Это ясно.
— Объясните, и я пойму. О чем вы?
— О сочувствии, Падди. О простом человеческом сочувствии. Вот и все.
Она явно застала его врасплох. Она не знала Падди Корнби, но по его виду можно было догадаться, что выбить его из колеи не так-то просто. Тем более женщине.
— Сочувствие надо заслужить, — тихо ответил он.
— Тогда я вам скажу, зачем я здесь. Я хотела хоть одним глазком глянуть на дом, в котором живет моя дочь. Еще задать пару вопросов кому-нибудь из местных, разузнать, что вы за люди. Вы и ваша жена. Чтобы… — голос у нее дрогнул, — узнать, счастлива ли моя девочка.
— И все?
Она ненавидела его за это недоверие.
— Неужели вы и в самом деле полагаете, что я переступила бы ваш порог, не предупредив? — Она даже покраснела от негодования. — Здрасте, я биологическая мама вашей дочки, я тут проходила мимо, дай, думаю, зайду. Так, что ли? Помилуйте, я даже не знаю, известно ли ей, что она приемная дочь! Да за кого вы меня принимаете?
— Надо иметь мозги Эйнштейна, чтобы ответить на этот вопрос.
— Так она знает, что вы ей не настоящие родители? — прошептала Брайди, до хруста сжав сплетенные на коленях пальцы. Она вся подалась вперед, ожидая ответа.
— Послушайте, Брайди. — В его голосе появились какие-то новые нотки. Она быстро подняла голову и увидела в его лице что-то такое, что можно было принять за сочувствие. — Да, она знает, что мы ее удочерили. Мы с самого начала решили ничего от нее не скрывать. Мы считали, что так будет лучше.
Брайди прикусила губу, чтобы снова не разрыдаться.
— Вы понимаете, что это значит? — выпалила она. — Это значит, что по крайней мере она может догадываться о моем существовании.
— Да, и о человеке, который был ее отцом. Две слезинки капнули на ее стиснутые пальцы.
Брайди даже не пыталась смахнуть их.
— Понятно, — прошептала она.
Падди негромко произнес:
— Вы не спросили меня об одной вещи.
— Она счастлива?
— Я не о том. Вы не спросили, как ее зовут. Как мы назвали свою дочь.
У Брайди на глаза снова навернулись слезы.
— Так как вы ее назвали, Падди?
— Кристин. Кристин Мэри. Все зовут ее Крис.
Это явилось последней каплей. Брайди надо было побыть одной. Она лихорадочно искала пальцами ручку дверцы. Ее душили слезы, она хотела только одного — выскочить из машины. Падди схватил ее за плечо. Она резко сбросила его руку.
— Пустите! Я больше не могу!
Дверца открылась, она высунула ногу и тут же попала в лужу. Она с силой захлопнула дверцу, бросилась к своей машине и села за руль, инстинктивно нажав кнопку блокировки дверей (у нее был двухдверный автомобиль). Теперь она почувствовала себя в безопасности. Наклонив голову к рулю, она наконец дала волю слезам.