Этот, придурок, ну дезертир стоит ничего не понимает, улыбается. Его ба-бах! Да еще и мимо ранит только. Подойдет и добьет! Скотина.
Ну и что? Семью кормильца лишил! И пенсии им не будет. Армию солдата лишил! Зачем я его воевать учил. Все был лишний ствол да клинок в строю был. Нет, вот надо приговор! Надо в исполнение привести Идиоты.
Так вот я про друзей. Миша из Москвы в Самарканд жену вывез. Только перед войной женился. Единственный среди нас женатый. Жена на шестом месяце. Нас на фронт. Он заехал на квартиру проститься. И мы тоже с ним. Посидели, выпили. Жена старается держаться чтобы ребенку не повредить, не плачет.
Вышли на улицу, Улица может единственная в городе булыжником мощеная, так то все грунтовые. Стали садиться. А нам сапоги выдали второй очереди. У все подошва подбита новая. Это для кавалерии смерть! Сапоги чинишь с каблуком подошву отрывай! Чтобы цельная была! Чтобы между каблуком и подошвой не за что зацепить
У Миши конь рванул нога в стремени. Зацепился подошвой этой гребаной! Так затылком по булыжнику и поехал! И не воевали, а похоронили. Дитенок еще не родился, а батьки нет! Мы жене, как могли, помогали. Хороший мальчонка вырос. Она так после войны замуж и не вышла больше.
Вот те и боев нет и потери. А Саша еще хуже. Изрубили румынский корпус. Сами уцелели! Едем впереди. Победители! Сзади бричка с трофейным оружием. И повар на бричке на горе пулеметов. И черт его надоумил пулемет немецкий ручной вертеть. Хотел, видите ли, посмотреть, как он разбирается! А он заряжен! И как дал очередью. В меня мимо, а Сашу наискось спины! Как я тогда этого повара не зарубил, не знаю! Саша стихи хорошие писал, собирался после войны в Литературный институт подавать Может это Пушкин был новый или Есенин Да хоть бы и не поэт!
Вот тебе и военные потери! Охххх
Этому то я, конечно, справку подписал. Да, не помню, я его, конечно,.. Но ноги то нет! Воевать то его везли! Что ж он виноват, что так получилось! А если сам придумал Бог ему судья. А я не вправе! Пусть хоть пенсию получит человеческую. И вообще Как не крути он же жертва войны Хотя все мы жертвы. И кто погиб, и кто уцелел, и кто в тылу Все.
Кавалерия род войск особый
Вы же не будете спорить, что конный спорт штука особая, сказал доктор. Вот именно. Потому что это единственный вид спорта, где успех зависит не только от человека. Единственный вид спорта, где главное не спортивный снаряд и мастерство спортсмена, а живое существо. Трепетное притом и ранимое! Изуродовать лошадь как нечего делать!
Так вот я с большим удовольствием докладываю вам, что примерно так, как конный спорт отличается от всех других видов спорта, аналогично кавалерия отличается от других родов войск!
И вчера я обнаруживаю еще одно доказательство!
Тут попался мне в руки том документов «Нюренбергского процесса». Жена «Как ты можешь такое читать!» Женщине сложно понять, что чтение не всегда занятие для удовольствия. Что, например, приятного в книге «Полевая хирургия» или там «Вирусные инфекции», а читаешь, и много прилежнее, чем, скажем, «Анну Каренину».
Так вот докладываю: в немецкой армии во всех родах войск были эсесовские части. Ну там, танковая эсесовская дивизия «Мертвая голова», «Викинг». Если не ошибаюсь, горно-стрелковая «Эдельвейс» и т. д. Эти названия довольно известны. В армии эсесовцы выполняли роль гвардии, но если б только это никто бы слова не сказал! Но они ухитрились так, с позволения сказать, отличиться, что все эсесовцы, решением Нюренбергского процесса военные преступники. Но! Но за исключением эсесовских кавалерийских дивизий! А таких было две.
О чем это говорит?! О том, что в кавалерии сохранялся военный благородный дух, который не позволял кавалеристам безобразничать и совершать преступления. Наоборот, как отмечается в материалах следствия, эсесовцы-кавалеристы помогали мирному населению и даже защищали его от других воинских частей в случае проявляемого теми произвола.
Факт сам по себе поразительный. И я его истолковываю двояко. Во первых, кавалерия всегда была элитным родом войск. В ней служили самые привилегированные аристократы. Вот эти обломки империи и оставляли кавалерийский офицерский корпус, а они, что такое честь мундира, знали не понаслышке. И гражданина Шикльгрубера, он же Гитлер, презирали и ненавидели.
Конечно, хотелось бы отметить облагораживающее влияние коня! Это во вторых. Я для себя объясняю это так: коня не пожалеешь не сносишь головы. И в уходе за лошадью, да что там за лошадью, за любой скотинкой, до хомячка включительно, вырабатывается милосердие, оно же гуманизм.
Или я не прав? Возможно, и не прав. Возможно. Но только во втором случае. Что же касается традиций и высокого нравственного настроя, называемого честью это я еще застал. Разумеется, в кавалерии это было! И во всей армии было! Было! Не без налета романтизма, конечно! Так кавалерийская служба вообще требует романтизма. Точнее сказать, жеста, слова! Одно дело по радио по бумажке речь вычитывать, и другое пред строем, когда под тобою конь пляшет: «Товарищи бойцы! Кровавый фашист терзает нашу многострадальную Родину Беспощадно! До последнего вздоха! Умрем!». И умирали И не только от пули и снаряда. От дистрофии, например, от воспаления легких Но слово говорилось и поступок совершался!
Должен вам заметить, что я не большой любитель художественной литературы. Как то , знаете, и профессия не та, и вообще Иногда читаешь и так стыдно делается. Вот почитал «Архипелаг ГУЛАГ» сложная книга. Впечатляет. Но как дочитал, что в Новочеркасске приказ стрелять по безоружной толпе отдал Иса Плиев, тут меня сомнения и взяли.
Господину Солженицыну Плиев сталинский сатрап и тому подобное прочее, а мне он командир. Как это не романтично и театрально звучит, а я с ним на смерть ходил. Я ему верил и верю! И хоть меня на куски режьте, а не переубедите, что мой командир, кавалерист, осетин, а как вы знаете, среди них самое большое в СССР число Героев Советского Союза тоже кое о чем говорит, мог отдать такой приказ. Я думаю, что господин Солженицын не в курсе дела. Не исключаю, что такого приказа вообще никто не отдавал! Когда многотысячная толпа прет, и перед ней оказывается цепочка солдат с оружием стрелять будут обязательно! Я вас уверяю!
Вы мне приказ покажите! Письменный! Докажите, что это не фальшивка! А его нет, и быть не может, потому что не было, и не могло быть! Нет такого приказа, и в природе не было. Плиев бы застрелился! Вот это вполне в кавалерийских традициях. Вышел под знамя и в висок! Перед строем!
А вот что было! Город Могилев освобождала кавалерия в конном строю! Подумать умом повредиться! Это историческая загадка. Этого не могло быть! Но было! И освободили! Так вот по случаю юбилея ветеранов этой дивизии, а их на т от год оставалось еще в живых человек пятьсот, приглашают на торжества. Начали мы ради праздничка, костыли полировать и зубы вставлять. Все же переписываемся, все знаем Хотелось встретиться, повидаться, может перед смертью в последний раз. Старые же уже все.
А незадолго перед Днем Победы от партийных властей города Плиеву депеша:
«Можем принять только сто двадцать человек. Отберите самых лучших. Героев.»
и в ответ телеграмма от Исы
«У нас других не было!»
Вот что такое Иса! Вот что такое кавалерия!
И никто не поехал! В Москве встречались в ресторане Подкова, на ВДНХ.
А тут хоть и писатель известный, а чуму какую-то написал! Обгадить человека легко! Но это факт иллюзорный! К золоту грязь не пристает!
Вот мне человек пишет: «Здравия желаю, дорогой товарищ комэск! Докладаю, что жизнь моя течет без перемен. Все бы ничего, но приближается старость! На будущий год 85 лет! И многое в жизни уже не прельщает. А как бы хорошо умереть в рейде! Среди наших боевых друзей товарищев. И военные наши годы вспоминаю всегда со слезами. Как было хорошо душе Преданный вам всем сердцем до гробовой доски, старшина вверенного вам эскадрона»