Этот тяжелый груз заставлял меня сходить с ума от горя. Я много лет пыталась построить новую жизнь, непохожую на мое детство. Но неожиданно мне стало ясно, что все конфликты, утраты, неудачи и проблемы корнями уходят именно туда: в меня и мое детство. Я ненормальный человек. Общий знаменатель всех трагедий собственной жизни. Ходячий учебник по психической болезни.
Что ж, это прекрасно все объясняет. Конечно, мне трудно сосредоточиваться на работе. Разумеется, я расстаюсь со многими любимыми людьми. Конечно, я ошибаюсь, думая, что могу спокойно войти в мир хорошо воспитанных, образованных людей и добиться успеха. Потому что я человек, страдающий комплексным ПТСР, тот, кто описан на изученных мной интернет-страницах, больной и неполноценный.
Оранжевые стены кабинета надвинулись на меня. Я не принадлежу этому месту. Я вообще ничему не принадлежу. Около двух часов я просидела за столом, отчаянно пытаясь доказать себе, что способна проработать полный день, но при этом не видела экрана своего компьютера. За дверями кабинета над чемто смеялись коллеги, и их игривые голоса казались мне смехом гиен в саванне. Я схватила пальто и словно бешеная выскочила из офиса на холод, но даже на улице мне не удалось успокоиться. В ушах моих стучало одно слово: «Сломлена. Сломлена. Сломлена.»
Десять лет я думала, что сумею убежать от своего прошлого. Но сегодня понимаю, что бегство это не выход. Нужно чтото другое.
Я должна это исправить. Починить себя. Пересмотреть свою историю, которая до сегодняшнего дня строилась на лжи умолчания, перфекционизма и фальшивых счастливых развязок. Нужно перестать быть ненадежным рассказчиком. Нужно беспристрастно и пристально взглянуть на себя, свои поступки и желания. Нужно разрушить ту выверенную жизнь, которую я для себя построила, ведь она может рухнуть в любую минуту.
И я знаю, с чего нужно начать.
Искупление любого злодея начинается с истории его происхождения.
Часть I
Глава 1
У меня есть четыре семейных фильма, которые я никогда не выброшу. Кассеты лежат в самом высоком и далеком углу моего шкафа. Посмотреть их я не могу у кого сегодня есть видеомагнитофон? И все же я храню их, как последние реликвии собственного детства. Так что цель у них все же есть.
Я всегда знала, что несу свое прошлое с собой, но кроется оно в настроениях и вспышках воспоминаний. Занесенная рука, прикушенный язык, момент ужаса. Узнав свой диагноз, я поняла, что мне нужна конкретика. Поэтому взяла напрокат видеомагнитофон, разобралась со множеством таинственных штекеров и проводов и вставила первую кассету.
Она начиналась с Рождества. Я увидела четырехлетнюю девочку в бархатном платьице. Тоненькую шейку охватывает огромный белый кружевной воротник. У девочки густая прямая челка и тоненькие косички. Это же я, но я себя почти не узнавала. Нос у девочки гораздо шире моего, а лицо круглее. И она кажется счастливой это же невозможно! Но я помнила все игрушки, которые она доставала из коробок, все до единой. Как я любила эту синюю лупу, эту книжку «Волшебный школьный автобус», эту бирюзовую сумочку в форме раковины. Что я сделала со всем этим? Куда все делось?
Лента крутится дальше. Вот девочка стоит на коленях на полу гостиной с пакетом, полным фотографий овощей. Она готовит детсадовский проект «пищевая пирамида». Я с удивлением заметила, что когдато у меня был британский акцент.
В апельсинах есть ВИТТамин С, с улыбкой объявляет малышка, демонстрируя две симпатичные ямочки. У меня их больше нет.
А вот уже Пасха, и девочка разыскивает пластиковые яйца. Она ползает вокруг дивана, наполняя свою маленькую корзиночку. Дом, где я выросла, кажется мне незнакомым все очень скромно, на стенах никаких украшений, мебель в гостиной кажется удивительно маленькой. Я возвращаюсь в прошлое и понимаю, что в тот момент мы прожили в США меньше двух лет. И еще не заполнили наши комнаты расписными китайскими ширмами, разнообразными «штучками» и батиками в рамках. У нас еще не появилось пианино. В тот момент у нас была только ротанговая мебель, привезенная из Малайзии, и подушки с цветочным узором, слишком тонкие, чтобы прятать под ними яйца.
Сцена меняется в последний раз, и камера показывает девочку с матерью. Они расположились на газоне рядом с кустами роз в полном цвету. Я вижу роскошные розовые и желтые цветы. Мама очень красивая. На ней просторная рубашка и джинсы. На газон она вышла босиком. Мама абсолютно спокойна и уверена в себе. Она выдувает мыльные пузыри, а девочка гоняется за ними, хохочет во все горло и наворачивает круги на траве.
Я хочу попробовать! кричит она. Хочу попробовать сама!
Мама не обращает на нее внимания.
Мое взрослое «я» абсолютно готово осудить мать на этом видео. Возненавидеть ее. Она мне не позволяет. Ей кажется, что я не смогу. Но потом мама подносит палочку с мыльной пеной к моим губам. Я дую слишком сильно, и раствор летит во все стороны. Мама снова окунает палочку в раствор и направляет меня, пока я не сделаю все правильно мне еще не дается красивый мыльный пузырь, который улетает к небесам. От этой сцены у меня возникает странное ощущение: слишком много и в то же время недостаточно. Подождите кто эта женщина? Что за беззаботная жизнь на экране? Все было не так. Это не вся история. Покажите мне больше. Но запись заканчивается. Все слишком статично.
Наша семья не сбегала в Америку. Мы приехали, чтобы добиться успеха.
Мне было два с половиной года, когда мы уехали из Малайзии и поселились в Калифорнии. Отец работал в технологической компании, и ему в рамках пакета релокации предоставили дом с выгодной арендной платой. Для моего папы это было возвращение.
Он был самым умным ребенком в маленьком шахтерском городке Ипох, где добывали олово. Рос в бедной семье, где все скромные средства мой дед часто просто проигрывал. Отец не пошел по его стопам. У него были мозги и воля. С проблемами ему помогали справляться задачи по математике и английский язык, потом он шел в библиотеку, брал там другие учебники и решал примеры из них. При этом он вовсе не был ботаником вместе с другими загорелыми как шоколад мальчишками он часами гонял в регби. Его все любили, он добился больших успехов в учебе весьма многообещающее начало.
Но когда он обратился в американские колледжи с вопросом о стипендиях, ему ответили: не стоит тратить свое время, стипендии для иностранных абитуриентов не предусмотрены.
Отец набрал 1600 баллов на экзаменах потрясающий результат, который говорит о блестящих способностях к науке. Эти баллы стали его билетом из мира бедности и из Малайзии. Старшая сестра, которая удачно вышла замуж, одолжила ему денег на поступление. Он снова обратился в американские колледжи, и все были готовы принять его.
Отец, который всю жизнь провел в тропической жаре, с испугом смотрел на присланные из колледжей Лиги плюща буклеты: фотографии студентов в теплых пальто и шарфах на фоне заиндевелых старинных зданий или осенних пейзажей его пугали. А в проспекте престижного калифорнийского университета фотографии были совсем другими: студенты в шортах и майках играли во фрисби на зеленых газонах. Неудивительно, что отец выбрал именно этот колледж.
Ты могла бы быть девушкой Восточного побережья и жить в другом мире, часто говорил отец. А в Калифорнии ты оказалась только из-за этого чертова фрисби.
После окончания учебы отец несколько лет работал в разных странах, а потом вернулся в Малайзию, чтобы остепениться. С мамой он познакомился в банке она была операционисткой. Мама была молода, красива, обаятельна, а отцу было уже двадцать шесть лет настоящий старикан. Мать постоянно твердила, что ему пора когото найти. Мои родители встречались два месяца, а потом поженились.