Алеся Ли
Тайна Проклятого озера
Посвящается моей подруге,
которая не побоялась однажды все изменить.
Поддерживаю, наблюдаю, восхищаюсь.
Автор благодарит
Викторию Подоскину за помощь в составлении аннотации.
Надежду Алданен за писательский взгляд на читательский вопрос.
Марию Блинову за самоотверженный подсчет ступеней.
Маргариту Грицанову за новую концовку,
спасибо за то, что их в итоге двое.
Анну Драпеза за новые сцены и подробные описания.
Екатерину Якимко за то, что находит время читать все мои книги.
Александру Юрину за шикарную иллюстрацию,
и тот самый сон, который лег в основу этой книги.
Без вас история была бы совсем другой.
Пролог
Марина Вейсмонт всегда была очень красивой: когда смеялась или плакала, когда танцевала с ним или бежала прочь, злясь и роняя туфли, когда шла по улице в желтом платье, о чем-то задумавшись, и даже когда унизила его на глазах у всех этих снобов, представителей Старших семей, все равно оставалась очень красивой.
Она должна была быть невыносимо прекрасна в растерзанном бальном платье, в возвышенной отчужденности, которую может дать только вхождение в вечность, но изувеченное тело, вытащенное из холодной воды Про́клятого озера, двадцать шестого марта две тысячи двадцать второго года, ничем не напоминало Марину Вейсмонт. Она должна была быть красивой даже сейчас, но Вода и Магия не щадят никого, даже своих детей.
«В Ноатуне у Ньёрда родилось двое детей:
сына звали Фрейром, а дочку Фрейей.
Были они прекрасны собою и могущественны.
Нет аса славнее Фрейра,
ему подвластны дожди и солнечный свет,
а значит, и плоды земные,
и его хорошо молить об урожае и о мире.
От него зависит и достаток людей.
Фрейя же славнейшая из богинь.
Владения ее на небе зовутся Фолькванг.
И когда она едет на поле брани,
ей достается половина убитых,
а другая половина Одину.
Ездит она на двух кошках, впряженных в колесницу.
Она всех благосклоннее к людским мольбам,
и по ее имени знатных жен величают госпожами.
Ей очень по душе любовные песни.
И хорошо призывать ее помощь в любви».
Младшая Эдда
«Немало там великолепных обиталищ.
Есть среди них одно Альвхейм.
Там обитают существа,
называемые светлыми альвами.
Темные альвы живут в земле,
у них иной облик и совсем иная природа.
Светлые альвы обликом своим прекраснее солнца,
а темные чернее смолы»
Младшая Эдда
Глава 1. Тени и иллюзии
Первое, о чем я подумала, выглянув в окошко почтовой кареты: приземистые домики, разбросанные по улице маленького провинциального городка, выглядят так, словно сложены из ракушек. Коричневый с желтыми прожилками камень был повсюду: он устилал мостовую, украшал здания, из него были сделаны стены и арки, утопающие в зелени садов. И даже черепичные, ребристые крыши только усиливали это сходство.
Мне придется здесь жить. Променять суету столичной жизни на тихое уединение провинции. Отец умер, оставив мне лишь долги, а моя дальняя родственница я никогда ее прежде не видела, впрочем, она меня тоже ходит в услужении одного знатного семейства. Им принадлежит земля, на которой стоит эта деревушка и огромный дом, в котором для меня нашлось местечко.
Я чувствовала себя слишком несчастной, чтобы чего-то опасаться. Путешествие меня не тревожило, я отправилась в путь, не думая о его продолжительности и не ощущая одиночества. Забившись в угол кареты, я проехала много миль, прежде чем впервые подняла голову, чтобы осмотреться.
Экипаж резко повернул и остановился. Кто-то распахнул дверцу.
Что ж, пришло время начинать новую жизнь
***
Вечерело.
Карета, забравшая меня с почтовой станции, была не пример роскошнее той, в которой пришлось трястись по улицам Лондона. На беду, мне пришлось ехать той же доро́гой, по которой пять лет назад я прокатилась совершенно счастливая с матерью и отцом на пути к столичным балам и другим развлечениям изысканного лондонского общества. Моя матушка, миссис Грант, горела желанием обзавестись обширными связями, и каждое наше утро посвящалось какому-нибудь очередному занятию: магазинам, осмотру новой части города или посещению художественной галереи, по которой мы фланировали около часа, разглядывая встречных Первые месяцы в Лондоне были самыми счастливыми в моей жизни.
Но матери не стало. Ею владела безобидная, на первый взгляд, страсть изысканно одеваться. Вот только бальные платья из тонкого муслина плохо сочетаются с морозными зимами. В канун Рождества она слегла с воспалением и так и не оправилась. Позабыв про меня, отец искал утешение за карточным столом, пока не истратил все свое состояние.
На протяжении первых миль пути горечь моих переживаний только усиливалась видом лондонских улочек и зданий, на которые я когда-то давно смотрела при столь несхожих обстоятельствах, но, когда, после продолжительного путешествия, экипаж миновал поворот дороги и вдалеке показалось мое новое пристанище, я на мгновение позабыла обо всех своих злоключениях.
Вид, открывшийся в лучах заходящего солнца, заставил меня задержать дыхание. Здание имело вид, охватывающего большой двор прямоугольника моему восхищенному взгляду открылись две его стороны, щедро украшенные готическим орнаментом, остальное скрывалось кронами старых деревьев. Поднимавшиеся по углам мощные башни казались прекрасными. Ничего подобного мне еще не доводилось видеть. Тонкие слепые бойницы донжона утопали в сумраке, маленькие квадратные окна во флигелях, очевидно, пристроенных позднее, подмигивали светом. Замок был сложен из все того же коричневого камня, и в сгущающихся сумерках мне казалось, что я смотрю на морское дно сквозь толщу воды.
***
Тетка моя оказалась провинциальной старой девой, напрочь лишенной манер и светского лоска. Да и зачем они экономке?
Вас ожидали не раньше следующего месяца, сварливо сообщила вновь обретенная родственница, едва завидев меня.
Кредиторы отца осадили дом в Лондоне, мне пришлось бежать через окно, сообщила я, предлагая собеседнице само́й догадаться, что в этом всем правда.
Хозяева будут недовольны!
Я была бы рада задержаться, а еще больше, я была бы счастлива вообще сюда не приезжать. Жаль, это не в моей власти, я старалась ничем не подать виду, насколько меня задевает все происходящее.
Ориан Грант! Проявите хоть каплю смирения и благодарности!
Никто и никогда не поднимал на меня голос до этого вечера, еще одна вещь, к которой придется привыкнуть.
***
Хозяева Замка не торопились представиться какой-то там бесприданнице, что было досадно, но ожидаемо. Тетка сказала, что они не любят, когда их беспокоят понапрасну. На днях у них ожидалось какое-то мероприятие, мне велено было не покидать этажа для прислуги и найти себе какое-то занятие, пока про меня не соизволят вспомнить.
Вероятно, я буду музицировать на приемах и давать уроки хозяйской дочери, которая была моей погодкой.
Хозяева любезно разрешили мне жить в их доме до тех пор, пока я не составлю личное счастье, либо же не найду способ выплатить долги отца. Я ожидала увидеть мрачный закуток, напоминающий монастырскую келью, не слишком просторный и высокий, освещенный единственным слабым светильником, но предложенная мне комната, хоть и была в крыле для прислуги, оказалась просторной и уютной.
Слуги внесли мой сундук, тетка оставила свечу, поднос с пирожками и кувшин молока. Придется привыкать, что теперь я помогаю себе сама.
Я посмотрела на сундук, который предстояло разобрать, на поднос, есть почему-то, совсем не хотелось, подхватила свечу и подошла к зеркалу.
Из зеркала на меня смотрела миловидная блондинка. Прямой нос, пухлые губы. Пышные волосы уложены кудряшками. И кто теперь станет меня причесывать?