Он принялся листать, с удивлением обнаружив, что в детстве имел куда больше друзей и знакомых, нежели сейчас. На каждую букву приходилось по три-четыре фамилии или названия места. Он вдруг с досадой понял, что ищет Эрику Хальстрём, которая всегда была для него мамой и иначе он её не называл. Он перелистнул с буквы «Э» на букву «М». Здесь он обнаружил, что его мать имела лишь два места работы. Это очень упрощало задачу. Ему надо было лишь понять, какое из них было последним.
Он прочитал «Мамина работа. Улица Ульма, 19». Похоже, это было последним, но он не был до конца уверен. Эту улицу он хорошо знал. Там ему довелось предотвратить вместе с напарником ограбление ювелирного салона. Один грабитель скрылся, но потом попался, когда пытался переплавить камешки. А потом всплыл связанный с этим скандал, насчёт того, что компания несколько лет торговала поддельными украшениями, произведёнными в некачественных условиях. Тут обе стороны нечестно играли, так что Свену даже стало смешно.
7
Он вышел из дома, взяв с собой блокнот для записей, немного денег на всякий случай и фотографию матери, которую хранил дома. Заведя машину, Свен стремительно поехал на улицу Ульма. В воздухе стало прохладно. Ребятишки в тёплых куртках носились вокруг горки, играли в снежки и прятки. Свен видел в каждом из них себя и безумно тосковал по времени беззаботного детства. Кое-где уже был снег и авто часто буксовало. Хальстрёму приходилось выходить и толкать авто, перед этим расчистив дорогу для проезда.
Когда он уже был совсем рядом и планировал припарковаться, автомобиль снова увяз. Свен открыл дверь, чтобы выйти и увидел идущего к нему мужчину.
Вам помочь? Я сейчас принесу свою лопату. Мигом управимся.
Будьте любезны.
Мужчина вернулся с крупной лопатой и за минуту отчистил парковочное место. Свен, который проделал такой долгий путь, был не прочь отдохнуть и погреться.
Вы не подскажите мне, где вход в издательство «Бьерн и Со»?
Вы прямо по адресу. Я Альберт Бьерн. Владелец этого издательства. Думаю, у нас найдётся для вас горячий чай и комната отдыха.
Благодарю.
Могу спросить вас о цели визита?
Мне нужна информация об Эрике Хальстрём.
Что же, я бы рад вам предоставить свою помощь. Но мне хотелось бы убедиться. Опять же, не подумайте ничего плохого, просто вы бы могли назвать мне причину, по которой я вам должен дать такую информацию?
Что ж Я из полиции. Моё имя Свен Хальстрём, сказал Свен, надеясь на то, что Бьерн не попросит значок, который Хальстрём уже сдал.
Можете это подтвердить?
Знаете, я могу. Но вам вряд ли охота ждать пока освободится мой шеф и скажет вам. Он человек занятой, да и думаю время вам дороже. К тому же мне нужно совсем немного от вас.
Как я раньше не догадался, вы сын Эрики. Вы очень на неё походите. Даже в характере что-то от неё.
Давайте войдём внутрь, боюсь, что больше не выстою на таком морозе.
Прошу за мной, Бьерн показал на дверь, за которой располагалось издательство.
Внутри было довольно просторно. Мебели были минимум, только диваны для гостей и небольшие столы с образцами печатной продукции. Чуть подальше был печатный цех, где собственно верстали и печатали будущие книги. В цехе кипела работа, слышались голоса рабочих, которые усиленно что-то обсуждали, видимо проектируя будущую книгу.
Свена усадили на мягкий диван и угостили крепким чаем. Выпив его, Хальстрём как-то преобразился, в частности цвет его лица вновь стал привычным. По вкусу Свен даже узнал сорт чая. В его составе был бергамот, придававший особые нотки терпкости и насыщенности. Мать часто любила говорить о чае, так часто, что Свен был знаком со всеми тонкостями чайного дела.
Бьерн, наконец, вернулся из кабинета, в котором на полке хранил очки. Одев их, он словно преобразился, став несколько более интеллигентным и постарев на несколько лет.
Что вас интересует по поводу Эрики?
Мне бы хотелось знать о том, какой она была.
Сотрудницей вы имеете в виду?
Не только. Скажем так, как она ладила с коллегами, и были ли проблемы?
Ладила неплохо. Ребята хвалили её. Она показывала весьма достойные результаты. Пару раз я выписывал ей премию за выдающиеся заслуги. Проблемы возникали во время решения того, что печатать.
Вы не сходились с ней во взглядах?
Да, пожалуй, так бы я и охарактеризовал ситуацию. Порой она много хотела выразить, залезала в самые дебри. Это могло очень быстро прикрыть наше издательство. По мне так лучше не лезть в политику, всё равно, рано или поздно нарвёшься на проблемы.
Могу вас огорчить. В полиции также. Там давно уже нет порядка.
Она нашла компромат на крупного дельца, который через коррумпированных чиновников продвигал продажу оружия. Эрика даже достала фотографии со склада, где оно нелегально содержалось. Она настояла на публикации. Я ей доверился. Решил рискнуть. Вечером того же дня, когда мы выпустили газету в тираж, мне позвонили и мягко намекнули, что им от нас избавиться проще простого.
И после этого вы не разрешали Эрике подобные материалы?
Я знаю, прозвучит странно, но она слишком хороша. Ей был известен характер нашего общества. Она быстро находила идеи, уходила с головой в журналистские расследования. Ценнейшая сотрудница, но только не для того времени и места. Мне приходилось блокировать её приступы справедливого гнета.
Какой она была в последние дни у вас? Я полагаю, на неё сильно повлияли перемены 70ых?
Должно быть вы ошибаетесь. Она ушла в 1969ом.
Невероятно.
А вы разве этого не знали?
Когда она пропала, то была объявлена в розыск. Мы больше года искали её. Но это был 1978ой. Хотите сказать, что она девять лет не ходила на работу, и мы об этом не знали?
Выходит что так. Простите, я совсем плохо осведомлён. Я даже не был в курсе её исчезновения. Странно, что они не допросили меня. Наверное, дело в том, что за эти девять лет она нашла новую работу.
Этого я не знаю. Но постараюсь выведать.
Могу ещё чем-то быть полезен?
Скажите, кто близко знал её из издательства. Я бы хотел поговорить о ней. Думаю, что любая информация будет полезна.
Хорошо. Тогда запишите. Элена Ханнсманн. Она уже на пенсии. Но думаю, не откажется от беседы. Они были подругами и довольно близкими. Может она вам пригодится. Она жила на Хальме, 25. Сейчас не знаю где.
Спасибо, я вам очень признателен. Могу ещё спросить кое-что?
Да, у меня ещё есть время. Слушаю.
Эрика работала в другом издательстве. Оно называется «Шлезинг». Вы что-то слышали о нём?
Раньше они были нашими конкурентами. Сейчас же их не существует.
В каком смысле?
Было дело о поджоге. Это издательство было очень знаменитым. Кто-то неизвестный устроил пожар. Погибли почти все сотрудники. Уничтожено было всё здание, даже печатные станки. Ничего не осталось, на том месте сейчас какой-то сквер или парк, не помню точно. Наших ребят допрашивали, но ничего не узнали. Мы хоть и не любили людей из «Шлезинга», но не желали им такого конца.
Вы не знали, что она пришла оттуда?
Первый раз слышу. Странно. Там работали одни гордецы, да жадные карьеристы. Слышал, что они продвигали каких-то политиканов. Это что-то вроде спонсирования. То есть в газете пишут о кандидате, тем самым побуждая народ голосовать. Странно, что Эрика работала там. Разве что только
Что?
Там могли быть кандидаты, которых она поддерживала. Хотя социалистов на выборах было немного. Кажется двое или трое.
Вы не подскажите мне, где есть свидетельства о пожаре?
С тех пор прошло столько времени. Всё должны были в архив сдать. Там, скорее всего и найдёте. Ищите пожар 1965 года на улице Аустерлиц.
Вы очень помогли.
Признаться, я чувствую вину за то, что даже не поинтересовался судьбой своей работницы. Мне бы стоило быть внимательней. Сейчас с прессой свободнее и её энтузиазму можно было бы с лихвой уступить дорогу.