Даша! Терлецкая! попросила она девочку, вбежавшую в кабинет следом за ней. На перемене покажи мальчику, что и где у нас находится, и Быстрова с собой возьми. Кажется, они подружатся.
Пастухов посмотрел на Дашу. Это была она, та самая девчонка с прямыми светлыми волосами, которую он встретил, когда заблудился утром в пришкольных дворах.
«Еще один хороший знак, подумал про себя Саня. Вдобавок к тому, что в классе есть такой же рыжий, как я».
После уроков Саня шел домой не один, а в компании одноклассников Вити Быстрова и Даши Терлецкой.
Значит, говоришь, ты с бабушкой и папой живешь, повторил слова Сани Быстров. А мама где?
Нет ее, привычно ответил Пастухов. Втроем мы.
Как нет? удивился Витька. Без мамы никак нельзя. Куда же она подевалась?
Сам не знаю, вздохнул Саня. Говорят погибла, а как, где молчат. Может, умерла, а может, уехала.
Если в живых мамы нет, то на могилку ходить нужно, по-взрослому заметил Быстров. Как ее зовут звали то есть?
Марина, Саня вздохнул.
Красивое имя, морское.
Да что ты пристал к нему, Витька? рассердилась Даша. «Без мамы никак нельзя» А без папы можно? неожиданно спросила она. Мы тоже втроем живем: я, бабушка и мама.
А папа твой где? опешил Быстров. Погиб?
Нет. Даша смутилась. В другом городе он живет, с новой семьей, уточнила она, понизив голос. Ребята! Да что мы о грустном! Давайте в кино пойдем? Может, посмотрим что-то интересное. А, Витя, Саня?
Ладно, согласился Пастухов. Думаю, бабушка отпустит, она у меня супер. Обрадуется, что я с вами подружился.
Вот и договорились, сказал Витька. Это твой дом, Сань? Крутотень!
Да, третье окно слева на втором этаже моя комната, с гордостью сообщил Пастухов. После фильма пойдем ко мне, я коллекцию лего вам покажу, у меня их много, и комиксы можем почитать.
Тайна вторая
Папа
Павел Иванович Пастухов врач, хирург-травматолог. Саня всегда гордился своим папой. Конечно, он ведь лечил людей, собирал сломанные кости, делал сложные операции.
С детства Саня знал, что такое гипс, спица, ложный сустав и деформация, часто бывал в клинике у отца, ждал его, помогал медсестрам, носил из кабинета в кабинет снимки рук и ног в больших бумажных конвертах.
Крови Саня не боялся, мог сам запросто помазать разбитую коленку йодом или приложить ватку с перекисью к порезанному ножом пальцу.
Один раз, играя во дворе, помог маленькому мальчику, когда тот, копаясь в песке, напоролся ладошкой на острие гвоздя. Потекла кровь, мальчик закричал. Саня не испугался, прижал к ране край своей футболки и громко позвал на помощь.
«Может, врачом будет», мечтала бабушка.
А сколько всего интересного папа рассказывал: об истории Египта, про фараона, мумии, древних врачей, Гиппократа, его клятву. Вместе с сыном они мечтали о путешествиях в разные страны. Сане однажды даже сон про фараонов приснился: как будто идет он по пустыне, вдалеке пирамида виднеется, а навстречу ему самый настоящий царь египетский, смуглый, высокий, с большим ожерельем из золотых пластин на груди.
«Ты кто?» спросил он мальчика. «Саня я, Пастухов. А вы?» «Рамзес II. Ты что здесь делаешь?» «На пирамиды хочу посмотреть, раскрыть их секреты. Там ведь есть тайны?» «О да, улыбнулся Рамзес. Любишь разгадывать загадки?» «Очень!» «Тогда ответь мне: что находится в пирамидах?» «Гробницы царей, прошептал Саня. И ваша тоже там. Кстати, скажите, что с людьми происходит, когда они в пирамиды попадают? Это правда, что фараоны мстят тем, кто пытается разгадать их тайны? Или их слуги по вашему приказу убивают ядовитым газом, насылают змей и других страшных животных?» Рамзес поморщился. «Где ты начитался этой ерунды?» поинтересовался он. «В интернете, пролепетал Саня. А что, скажете, неправда?» Фараон ничего не ответил, только рассмеялся и растворился в жарком воздухе.
Саня потом долго вспоминал этот сон, хотел увидеть продолжение, но царь Египта больше не появлялся.
Больше всего на свете Сане нравились летние поездки с папой на рыбалку. Там, сидя на берегу озера или в лодке с удочками, они могли говорить часами о чем угодно, ну или почти обо всем. Единственная тема-табу, которую было нельзя обсуждать с отцом, мама. Павел Иванович сразу замолкал, мрачнел, отворачивался, сжимал губы и не произносил ни слова, несмотря на все попытки Сани.